— Может, вы с подругой выпьете со мной по чашечке кофе?
О, эта чашечка кофе израильских мужиков! Она при кадрении заменяет им русскую водку и американский виски. В ответ на приглашение Дина грациозно высвободила руку и засмеялась своим особым призывным смехом:
— Мы бы с радостью, но мы опаздываем в аэропорт.
Обалдевший полицейский уже был готов на все, — он выбежал из подъезда и распахнул перед девками дверцу машины:
— Мы только выпьем кофе, и я сам отвезу вас в аэропорт! На полицейской машине это займет не более, чем четверть часа!
И в мгновение ока они исчезли в уличном водовороте. Женька растерянно топтался на тротуаре, а я маячила у его локтя, не понимая, что мне делать — идти убирать весь этот разгром или нет. Что-то, видимо, сообразив, он стремительно ринулся в заведение и хотел закрыть за собой дверь, но я протиснулась вслед за ним. Он помчался в спальни девок, а я, не отставая, побежала следом.
Он ворвался в комнату Дины и Зойки и разразился витиеватой матерной тирадой: запертый обычно на секретный замок, нижний ящик комода, где они хранили свои доллары, сейчас был выдвинут и пуст.
Женька яростно пнул ящик ногой и пошел бродить по комнатам, оценивая степень разгрома. Я бродила за ним следом, как приклеенная, и мысли у нас, я думаю, текли параллельно, хоть и на разном уровне: каждый из нас прикидывал, удастся ли ему сохранить свой источник дохода. И поверьте мне, мой маленький доход был для меня так же важен, как для Женьки его большой.
Я первая заметила Женькину зажигалку, ту самую, платиновую, что он подарил накануне Дине в знак примирения, — она валялась под обугленным каркасом дивана, с которого Тамаз сорвал подушки для тушения шторы.
Я даже вскрикнула при виде ее. Женька обернулся на мой крик, тоже увидел свою зажигалку, наклонился, поднял ее с пола и стал разглядывать, словно не веря своим глазам. Он нажал на кнопку — зажигалка была мертва, газа в ней не было.
Мы стояли и смотрели друг на друга молча, словно открывали друг другу страшную правду. Так и не сказав ни слова, Женька круто развернулся и пошел в свою контору, а я села на пол и попыталась привести в порядок свои расхристанные чувства.
Из-за открытой двери конторы раздался Женькин голос. Сперва я подскочила, думая, что он обращается ко мне, но поняла, что он говорит по телефону.
— Хорошо, что я застал тебя, Феликс. Да, это я, из Тель-Авива. Ну удружил ты мне, ну удружил! Какую суку ты мне подсунул по дружбе, сволота! Иврит у нее, видите ли, великолепный! Она тут показала нам свой иврит. Не понимаешь? Ничего, скоро поймешь! Теперь тебе вовек за ее фокусы не расплатиться. Так что готовься, Феликс, молись перед сном!
