, кажется, так, — собрата-художника. За завтраком Лам спросил меня, знаком ли я с леди Оттолайн Моррелл и бывал ли в Гарсингтоне
[28]. Лэнд сказала: „Не думаю, что Логану понравился бы Гарсингтон“. С чего она это взяла, я себе и представить не мог, а потому промолчал. Лам после этого поглядывал на меня косо, как на некое напыщенное ничтожество. Она умеет вывести человека из себя, Лэнд. Мы ели холодный ростбиф с хреном и салатами, из напитков было вино и пиво, на выбор. Я, дабы показать, какое я ненапыщенное не ничтожество, налегал на пиво.
После завтрака мы с Лэнд взяли двух псов и пошли прогуляться по пустоши. Сидели на траве в тени дерева, курили. В какую-то из минут она откинулась на спину, развела в стороны руки и мне показалось, будто она ожидает, что я ее поцелую, — однако мне почему-то не хватило храбрости. День оказался слишком долгим, да и ее родные сильно на меня подействовали.
Так что я спросил:
— Почему мне не должен понравиться Гарсингтон? Я-то думаю, как раз наоборот.
— Да нет, не понравится. Что бы ты собой ни представлял, Логан, ты не сноб.
— Откуда ты знаешь, что я не сноб?
Она уставилась на меня обычным ее неотрывным взглядом:
— У меня на них чутье. Ненавижу снобизм. Если бы я заподозрила тебя в нем хоть на секунду, то никогда не пригласила бы к нам завтракать.
— Но я думаю, что во мне, возможно, сидит интеллектуальный снобизм, — сказал я.
— Ну, это простительно. Это продукт ума, а не классовых предрассудков. Именно социальный снобизм портит нашу страну. Во всяком случае, так говорит Хью.
К чаю мы вернулись в дом. Договорились вместе сходить в синематограф. Возможно, там я ее и поцелую, так я теперь думаю, — в темном зале, где мне не будет виден этот ее взгляд.
Пятница, 24 июля
К обеду пришел мистер Прендергаст. Он начинает мне нравиться — сдержанный, рассудительный, вдумчивый человек. Со мной он немыслимо вежлив, — взвешивает каждое оброненное мной замечание, как если бы то представляло собой глубокую философскую мысль. „Да, определеннейшим образом, здесь прохладно не по сезону, Логан“, „И действительно, почему англичане подают к баранине мятный соус?“. Не хочу никого обидеть, однако я и до конца дней моих не сумею понять, что он нашел в маме — и наоборот.
Неожиданная телеграмма, а следом звонок от Родерика Пула. Мы с ним завтракаем на следующей неделе. Прошло лет, наверное, десять с тех пор, как я в последний раз видел его — в Монтевидео, моем утраченном доме, на моей родине. А следом почтовая карточка от Лэнд — из Корнуолла. Что она там делает? Почему ничего мне не сказала? И как же наш поход в синематограф? Прежде чем она вернется, я уеду с Диком в Испанию. Как это утомительно.
