- Отвёз боярина? - пьяно спросил тот.
- Всё сделать, всё отвезти, - закивал Арнас. - Сделать как нада.
- Вот и ладно. На вот, выпей, - Ядрей сунул под нос ему чашу, полную браги.
Зырянин взял чашу, но пить не стал.
- На улица нада, - сказал он, беря воеводу за рукав. - Говорить нада.
- Куда т-ты меня? - прогудел Ядрей. - А ну отстань, не то по шее надаю.
- На улица, - ныл зырянин. - Важное говорить.
- Ч-чего? Что ещё за речи такие?
Арнас поднял глаза на шамана, невинно улыбнулся ему. Затем опустил голову - так, чтобы пам не видел его губ, и тихо произнёс:
- Измена, боярин.
Ядрей вскинулся, вытаращил на него глаза.
- Чего? Белены объелся?
Арнас облизнул губы, неуверенно раскрыл рот и вдруг, ловким движением выхватив нож у размякшего Ядрея, прыгнул на пама.
Завид Негочевич открыл глаза и уставился в звёздное небо. "Что за дьявол? - подумал он. - Только что в хоромах был, а ныне где?". Он вспомнил югорского певца, ледяную воду и заботливое лицо Арнаса. "Почему небо? - задумался он. - Раз небо, должен быть мороз. Но его нет. Чудно. Может, это душа моя летит в небесах?". Ему показалось, что грязный и мерцающий серп луны закачался, а звёзды запрыгали вокруг него, складываясь в очертания громадного лика, покрывшего собой всё небо. Лик этот не имел волос и щёк, но был лишь намечен прерывистыми линиями ночной зерни, точно кто-то накапал молоко на выкрашенную в чёрное кожу.
- Зачем ты явился в мой дом, Завид? - спросил лик, не разжимая исполинских губ.
- Сам знаешь, зачем, - буркнул боярин, не испытывая страха.
- Разве мой народ навредил тебе?
- А кто емцов наших стребил?
- Они сами виновны в своей судьбе. Требовали слишком многого. Мой народ кроток и незлобив, но умеет постоять за себя.
- Все вы - бесовское семя. А тебя я не боюсь. Так и знай.
- Ты злобишься, и тем проявляешь слабость. Ты некрепок в своей вере, а потому подвержен моим чарам. Но главное, что ты ищешь опасность не там, где она сокрыта.
- А где ж она сокрыта?
- В тебе. В Ядрее. Во всех вас.
- Ладно болтать-то, - огрызнулся боярин.
- Даже сейчас, трясясь от страха, ты не понимаешь, что боишься только самого себя.
Голос помолчал, с каким-то сожалением созерцая человека. Завиду даже показалось, будто лик вздохнул.
- Возвращайся домой, боярин. И остальным скажи, чтоб возвращались. Не будет вам удачи в этом походе.
