Она вышла от парикмахера, возбужденно говорила она, и обнаружила, что правое переднее колесо ее «мерседеса» спущено. Она позвонила на местную заправочную станцию и вызвала техпомощь, но пока они приехали, прошел целый час, и еще им понадобилось минут двадцать, чтобы поставить запаску. Потом, на пути домой, мост через дамбу оказался перегороженным и…
– Джоанна, ты пьешь пиво?
– Да, мама, – ответила Джоанна.
– Это ты ее угощаешь? – спросила Сьюзен, оборачиваясь ко мне.
– Да, это я дал ей пива. Сьюзен… кот умер. Себастьян мертв.
– Что?
– Его сбила машина, родная.
– О, – воскликнула Сьюзен и приложила ладонь к губам. – О, – повторила она, – о! – и, удивив меня, начала всхлипывать.
Компания собралась на двенадцатом этаже здания на Стоун-Крэб. Как только мы вышли из лифта, нас тут же оглушили музыка и смех, доносящиеся слева из открытой двери. Внутри помещения пятьдесят с лишним человек, толпясь, разглядывали великолепную панораму моря; внутренняя западная стена помещения была раздвинута, открывая прекрасный вид на Мексиканский залив. Прожектора на пляже освещали изломанную линию прибоя. Небо над головой было бархатно-черным, в острых блестках звезд, а луна мерцала небесным нимбом. Напротив окон по всей стене была развешена великолепная коллекция произведений живописи.
В качестве гостя тут был сам художник, итальянец, чья репрезентация только что состоялась в галерее, находящейся в деловой части города. Пригласившие художника хозяева собирали его работы годами. Мы получили приглашение на открытие галереи, а также на последующий прием в честь почетного гостя. Но в приглашении на открытие указывалось время с пяти до семи часов вечера, а Сьюзен приехала домой уже без четверти семь; так что у нас не было никакой возможности приехать вовремя. Я предложил было отказаться и от приема, но Сьюзен разумно возразила, что ничего хорошего нет в том, чтобы хандрить и ждать, будто вот-вот из-за угла выскочит Себастьян.
Когда мы пробирались к бару, я услышал, как одна женщина упомянула имя Эмили Парчейз, рассказывая собеседнице, что они вместе с ее дочерью ходили в один и тот же первый класс. У стойки бара двое мужчин обсуждали признание, которое сделал Майкл Парчейз. Похоже было на то, что когда мы с Джоанной хоронили Себастьяна, по телевидению в шестичасовых новостях выступил прокурор штата и повторил многое из того, что уже было напечатано в дневном выпуске газет. Он сообщил собравшимся репортерам, что Майкл Аллен Парчейз, двадцати одного года, сын человека, чья жена и дочери были убиты, задержан по обвинению в убийстве первой категории на основании ордера на арест, подписанного окружным судьей. Детектив Юренберг, офицер полиции, ведущий следствие, получил у юноши признание – тут один из мужчин пожелал узнать у другого, на каком основании прокурор штата называет мужчину двадцати одного года юношей, – и когда Большое жюри присяжных соберется, чтобы вынести решение по делу, а это произойдет самое позднее в пятницу, то они проголосуют, по мнению прокурора, за предание суду по обвинению в убийстве первой категории. Один из репортеров задал вопрос по поводу орудия убийства, и он тут же ответил:
