Мы с Джоанной долго молчали, а когда наконец заговорили, то не о Себастьяне. По крайней мере, не сразу.
Моя дочь рассказала мне, что она взвешивалась сегодня утром и обнаружила, что набрала лишних три фунта. Она снова толстеет. И не может понять почему, ведь она так тщательно соблюдает диету! Я сказал, что она вовсе не толстеет. Она высокая девочка и все еще растет…
– Право же, дорогая, ты совсем не толстеешь. Я бы тебе сказал, если бы это было так.
– Не такая уж я высокая, – возразила Джоанна. – Кристал гораздо, выше меня, а весит на шесть фунтов меньше.
– Кристал – кожа да кости.
– Папа, у нее прекрасная фигура.
– Нет, она худющая, как швабра.
– У нее уже выросли груди, а у меня еще нет.
– У тебя тоже скоро вырастут, можешь не беспокоиться.
– И эта сыпь вокруг и на носу… Папа, мы ходили к дерматологу, и он не знает, что это такое, а просто продолжает советовать мне мыть мою физиономию по три раза на дню. Ладно, я умываюсь-умываюсь четыре, даже пять раз в день, а эта противная сыпь все равно не сходит! Я выгляжу просто ужасно, папа. Если это не пройдет, может, мама отведет меня к другому доктору?
– Конечно, родная.
– Потому что это не угри. Он клянется, что не угри.
– Да избавимся мы от этой сыпи, родная, не беспокойся.
– Папа…
– Да, милая?
– Знаешь, он был совсем как человек. Себастьян. Он был как человек…
Мы похоронили его на заднем дворе.
У Себастьяна было любимое место под деревом, где он обычно лежал и наблюдал за пеликанами. При этом кончики ушей у него подергивались, а хвост так и ходил туда-сюда. Мы похоронили его на этом месте. Было уже двадцать пять минут седьмого и начинало смеркаться, а Сьюзен еще не пришла. Я почувствовал, что сержусь на нее за то, что ее не было дома, когда Джоанна обнаружила, что кот ранен и лежит в канаве, и за то, что ее нет с нами и сейчас, когда мы его хороним.
Я спросил Джоанну, не хочет ли она что-нибудь сказать.
Она опустилась перед открытой могилой на колени и опустила в нее маленькую оранжевую ракушку.
– Я люблю тебя, Себастьян, – тихо прошептала она – и больше ничего не сказала.
Я забросал могилу песком и землей, а сверху поместил прямоугольник дерна, который перед этим аккуратно вырезал. Джоанна обняла меня. Молча мы вернулись в дом. Я налил себе виски и спросил Джоанну, не хочет ли она пива. Она кивнула. Я открыл банку и протянул ей. Она отпила глоток и проговорила:
– Ненавижу вкус пива, – но при этом продолжала прихлебывать.
Десять минут спустя в дом ворвалась Сьюзен.
