— У вас не хватит топлива для посадки на Луну, босс, — заметил я. — Вот жалость!
При этих словах печальный вздох вырвался у кучки окруживших его людей, но Харман не обратил на это внимания.
— Счастливо, — сказал он. — Скоро увидимся. — И с бодрой улыбкой поднялся на корабль.
Четверть часа спустя мы впятером сидели вокруг стола в гостиной, нахмурившись, погрузившись в размышления, и время от времени поглядывали из окна наружу — туда, где только выгоревший участок травы обозначал место, на котором несколько минут назад стоял "Новый Прометей".
Симонов вслух высказал то, что было на уме у всех нас
— Может, для него было бы лучше не вернуться. Думаю, если он возвратится, ему уготован не самый лучший прием
И мы в мрачной уверенности согласно закивали ему в ответ.
Каким же глупыми представляются наши прогнозы теперь, по прошествию трех десятилетий!
Я не был свидетелем всего остального, так как не видел Хармана, пока месяц спустя его полный приключений полет не завершился успешной посадкой. Прошло целых тридцать шесть часов, прежде чем поступило сообщение, что какой-то реактивный снаряд с ревом пронесся над Вашингтоном и зарылся в ил на берегу Потомака.
Исследовательские группы оказались на месте посадки через пятнадцать минут, еще через пятнадцать минут появилась полиция. Тогда же выяснилось, что упал не снаряд, а ракетоплан. Они с благоговейным страхом взирали на изможденного человека, еле выбравшегося наружу и шатавшегося от слабости.
Воцарилось полнейшее безмолвие, пока астронавт не погрозил кулаком ошарашенным наблюдателям и не прокричал:
— Ну, смелей же, хватайте меня, болваны! Но я достиг Луны, а ее вам не достать. Волоките меня во ФКНИИ. Может, они заявят, что полет — нелегален, и, следовательно, недействителен. — Он слабо засмеялся и неожиданно упал.
Кто-то крикнул:
— В больницу его! Он болен!
Хармана, находившегося в глубочайшем обмороке, положили в полицейскую машину и увезли — еще до того, как власти установили охрану вокруг ракеты.
Прибыли правительственные чиновники, обследовали корабль, прочитали бортовой журнал, подвергли экспертизе рисунки и фотографин Луны и, наконец, в молчании удалились. Толпа росла, ходили слухи, что люди долетели до Луны.
Как ни странно, но возмущенных этим фактом оказалось немного. Люди были заинтригованы и взволнованы, в толпе перешептывались, бросали любопытные взгляды на бледный лунный диск, с трудом различимый в ярких лучах солнца. А потом установился неловкий покров молчания, молчания нерешительности.
