Врет, в первую минуту подумал Георгий. Если врет, то зачем? Потом он взглянул на Нину. Нет, не врет.
— И ты, зная всю правду, не ушла? Не порвала с Краснопольским?
Нина коротко усмехнулась.
— Ушла… По молодости лет мне тоже казалось, что я не смогу жить с ним под одной крышей. Ушла.
— Вышла замуж, — догадался Георгий, вспомнив разговор с Петром.
— А что мне еще оставалось делать?
— Ты его хотя бы любила?
— Он был надежен. Настоящий мужчина, я полагала. Он заботился обо мне, ни о чем не расспрашивал, я ему благодарна, — Нина говорила все это, будто читала с листа чужую роль, голосом ровным и на удивление спокойным. Говорила, не глядя на Георгия, словно и не обращалась к нему, словно его и не было рядом. Но вот она повернула голову. — Впрочем, не стоит об этом. Мой брак был порождением моей глупости, простительной, я думаю, для девятнадцатилетней девчонки.
— Но что же вновь привело тебя к Краснопольскому? — теперь уже на огонь камина смотрел Георгий и потому не видел, как удивленно поднялись брови сидящей рядом женщины, как в глазах ее мелькнуло и погасло разочарование.
— Инициативу проявил он. Глеб Евстигнеевич любит меня как родную дочь.
— Ты дочь Миртова.
— Да, это так. Но Глеб Евстигнеевич воспитывал меня с года. Он искренне ко мне привязан.
— И все же почему ты вернулась?
Нина подавила вздох.
— Мы работаем в одном институте. Бок о бок. Двусмысленность наших отношений не могла остаться незамеченной. У меня не было выбора.
Георгий хотел сказать что-то, но Нина заторопилась:
— К тому же, мне было неизвестно, что теория Миртова верна. Я узнала об этом лишь от тебя, сегодня. Сегодня, когда почти готова моя докторская, полностью отрицающая эту теорию…
— Ты напишешь новую!
— Это невозможно. Нереально. Я устала. У меня не хватит сил, А ведь я честолюбива. Признаюсь тебе в этом грехе, как на исповеди.
И тут Георгий задал наивный вопрос:
— А как же истина?
Нина рассмеялась.
— О, милый мой. Когда-нибудь она всплывет. Рано или поздно. На то она и истина. Но к тому времени я уже буду доктором наук.
— Это цинизм! Нина, дорогая моя, это цинизм!
— Нет, мой любимый, нет, мой родной, это просто трезвый расчет.
— А может быть, ты и ко мне пришла из-за этого?
— Нет. Я люблю тебя.
— Врешь. Все врешь!
— Тогда прочти мои мысли, — медленно проговорила женщина. — Загляни в них. Ты же можешь.
— А если я все-таки напишу статью, — Георгий вскочил. — Если все-таки напишу, а?
— Это не принесет добра никому, — голос Нины стал печальным, — Ни мне, ни тебе, ни памяти Миртова. Ты думаешь, что находишься в конце пути? Он даже не начался. И откуда тебе знать, какие трудности впереди? Никто этого не знает. А вот то, что они начнутся, и каждая следующая будет больше и неодолимей, чем предыдущая, — понять легко. Спроси у своего голоса. Он подтвердит мои слова.
