— Ну а пока, что с тобой делать? — бормотала Мартина, возясь с тяжелой пряжкой его пояса.
Джинсы промокли и заледенели, их просто необходимо снять. Мартина потянула молнию, и сердце у нее провалилось куда-то вниз. Взгляду явился новый островок волос. Оказывается, у него под джинсами ничего нет. Впрочем, как это она забыла, что раздевает его уже не первый раз.
Живот у него плоский, мышцы так и перекатываются. Повинуясь внезапному порыву, Мартина несильно дернула кустик волос.
— Ой!
Она отпрыгнула, словно обожглась.
— Больно же, черт возьми! — Его пронзительные глаза были широко раскрыты. — Куда же ты, кудрявая, давай дальше, — хрипло протянул Денби. — Это становится интересным.
— Вы?.. И давно уже?..
— Давай-давай, что ты собиралась делать? Не могу же я в такой момент вырубиться, какая же тогда от этого радость?
— Притворялся?!
Денби поймал ее руку и с силой прижал к своей груди. Ладонь Мартины щекотал твердый мужской сосок.
— Тебе хотелось потрогать меня. — Уильямс не дал ей вырвать руку и еще ближе притянул к себе.
Мартина облизала внезапно пересохшие губы. Теперь видна была каждая его ресничка вокруг потемневших глаз. Глаз, в которых угадывалось разгорающееся желание. Она почувствовала, что и ее засасывает в ту же воронку.
— У тебя удивительно мягкие руки. — Денби чуть коснулся расцарапанными костяшками пальцев чувствительно-нежной кожи под ее ухом.
О Боже, прикосновение было таким бережным! Неужели подобное возможно? Дрожь охватила все тело и боль, сладкая боль. О Господи, она уже забыла, что такое нежность мужчины.
— Ну же, еще, меня никто так раньше не ласкал, — попросил Денби.
У Мартины с губ сорвался едва слышный стон. Она словно отталкивала от себя что-то. Его слова. И ощущения, которые они пробуждали…
Но Денби и этот едва слышный звук уловил. Губы у него сжались, пальцы мягко заскользили вниз, к ложбинке меж холмов. Дыхание его участилось, и у Мартины затрепетали ресницы. Теперь она смотрела на мужчину сквозь огненные блестки волшебных бабочек, мелькавших перед ее глазами.
Он схватил Мартину за руку и медленно, но уверенно направил ладонь вниз через бугры мышц, шероховатости бинтов и дальше сквозь пух волос на животе, к зубцам расстегнутой молнии.
Мартина отдернула руку и, чувствуя, что краснеет до корней волос, с трудом выпрямилась. Никогда она еще не вела себя так… покорно. Никогда не уступала напору, такому властному, такому неудержимому, что куда-то разом исчезли все представления о скромности и нравственности.
