— Вы зачем вернулись?
Ответил Денби не сразу. С того самого момента как он очутился в этом невидимом, беззвучном, туманом окутанном мире, ощущение утраты и одиночества сделалось особенно острым. Пленка ему действительно нужна. Но было и нечто другое. Словно какая-то невидимая сила, некий слепой инстинкт повернул его назад, к дымку, вьющемуся из трубы, к свету в окошке, к щекочущему запаху домашней выпечки. Это его-то, человека, который всегда гордился тем, что неизменно следует только железным законам логики.
В дальнейшем поведении Денби логики тоже было немного, и, судя по взглядам хозяйки, она тоже это заметила.
— Не удивлюсь, если вы вышвырнете меня отсюда.
— Да уж следовало бы. — Мартина поднялась и снова подошла к окну, за которым расстилался огромный черный мир. Мороз успел нарисовать на стекле свои первые узоры. — Но у нас на побережье действует свой кодекс чести. В такую погоду даже дворнягу на двор не выгоняют.
«Ничего себе! Может, я и впрямь кажусь ей приблудной собачонкой?» — с грустью подумал Уильямс и спросил:
— Слушайте, а где это вы научились печь пирожки? Ничего нет вкуснее домашней еды, — мечтательно протянул Денби.
— Пирожки!..
Мартина вихрем помчалась на кухню. Денби не спеша последовал за ней и появился в тот самый момент, когда она снимала с противня, увы, чуть подгоревшую выпечку.
— Это все из-за вас, — повернулась к нему Мартина. — И какого черта занесло вас сюда, Надоеда!
— Не хотелось бы огорчать вас, кудрявая, но мне еще и не то приходилось слышать. — Он скрестил на груди руки и скупо улыбнулся.
Мартина легла в постель, но и здесь этот тип преследовал ее: казалось, Денби рядом, нависает над нею, смеется при виде подгоревших пирожков, скрестив руки на своей устрашающе мощной груди. Она перевернулась на другой бок и яростно взбила подушку. Мартина раскраснелась, вспомнив, как Денби направлял ее руку…
Этот человек распространяет вокруг себя такие мощные флюиды! И дело вовсе не в том, что раньше ей не приходилось оставаться один на один с мужчиной. Однажды она даже влюбилась. Это было еще до того, как Мартина поклялась себе забыть, что на свете существует любовь.
Вспоминать о той поре больно до сих пор. Сначала она потеряла отца — несчастный случай в лесу. Затем — родной очаг, когда мать решила, что лучше им всей семьей перебраться в город. Пол там открыл для себя увлекательный мир компьютеров, а Мартина — мир безжалостного мужского коварства.
В тот год она оканчивала курсы медицинских сестер. А он — врач, златокудрый бог, у которого руки были способны исцелять. Эти руки и заставили Мартину ощутить себя женщиной. Всю весну она провела как в забытьи. А потом одна добрая приятельница вернула ее на землю, сказав, что врач-то женат. Мартина потребовала объяснений, но целитель только пожал плечами, мол, им хорошо друг с другом, и пусть так будет и дальше, пока они понимают друг друга…
