Вдруг потянуло… потянуло так, что не было сил удержаться, просто скрутило от желания тут же открыть холодильник, достать оттуда початую бутылку, налить стакан… ну, полстакана крепленого. Нехорошее желание? А почему оно такое уж нехорошее? Вполне может статься, через несколько недель не будет иметь ни малейшего значения, вынул он бутылку или не вынул, налил из нее или нет.
И еще вдруг потянуло на стихи. Володя выпил граммов пятьдесят коньяку и на этом решил с крепкими напитками закончить, раз уж сегодня еще и работать. А вот бутылку с крепленым вином поставил на стол вместе с красивым стаканом — из дедовского наследия.
Стихи писались чуть ли не сами; Володю даже удивляло, с какой легкостью выплескивались они из него, как быстро покрывал он строчками страницу за страницей, черкал и снова писал.
Пять лет назад могло бы только сниться…
О, бедная российская земля!
В ОВИРе толпы. Палуба кренится,
И крысы убегают с корабля.
Там лучше. Там идет борьба со СПИДом,
Нет карточек, проблем, очередей.
Нет, правда, ни единой русской скирды,
Таких же сосен, сопок и полей.
Во Франции нет сельского погоста,
Нет тишины, где тает птичий крик…
А жить без них совсем, совсем непросто.
Гораздо проще выучить язык.
Способен обходиться самым малым,
Я дух считаю выше живота.
Неприхотливость нищенства? Пожалуй…
Ну что ж! Национальная черта!
За плугом дед и прадед не ходили.
Считали — лучше издавать журнал.
Писали книги. В европейской были
И их труды, и те, кто их писал.
Они, конечно, небогато жили,
Но знали книги, честь и красоту.
Не очень старыми на кладбище ложились.
Все в эту землю. В эту, а не в ту.
Володя отхлебнул еще рубинового напитка. Вино перестало жечь горло, текло по гортани как лимонад — только в животе становилось все теплее и теплее. Это уже симптом! Надо сделать перерыв, больше не пить, пока он всего не допишет. Ага! Вот она, нужная мысль…
Страну поднять пытались и учили
Свой в дикости коснеющий народ.
Они немало сил в него вложили,
В народ российский. В этот, а не в тот.
Народ еще своей не знает силы.
Наш дикий, страшный, спившийся народ.
Но умер дед — в руках несли к могиле.
В Америке никто не понесет.
Не тороплюсь толкнуть дверей ОВИРа.
Милей чужих дворцов родной овин.
Ведь я не крыса, ищущая сыра.
Мне повезло. Я русский дворянин.
Дворянство Курбатовых было примерно того же свойства, что и дворянство мосье Журдена,[4] стихи получились весьма… полемичного качества, но Володя чувствовал — он все-таки сумел выразить некую главную мысль.
