– Вару! – продолжая стоять на коленях, протяжно воскликнул жрец, торжественно возвёдя руки к солнцу. – Он Посланник Богов!
По земляному полу жилища вождя были разостланы толстые крупные листья папоротниковых деревьев и шкуры мохнатых животных. Витал приятный запах трав, развешенных пучками на поддерживающих крышу опорах. Плетёная циновка закрывала проём входа, и дневной свет, который проникал через щели в стенах, рассеивался в полумраке. На шкурах возлежали один против другого Иван и хозяин жилища, – никто третий не мешал их разговору.
Вождь был само гостеприимство. Прервав рассказ, он из надрезанного, похожего на тыкву плода наполнил вязкой ароматной жидкостью вырезанную из коричневого дерева чашку и протянул её Ивану. Вторую чашку, наполненную затем из того же плода, он опустил на шкуру возле себя. Иван не притрагивался к своей, всматривался в собеседника, прикидывал, насколько следует доверять недавним уверениям в раскаянии, которые расточал ему вождь, вряд ли способный отказаться устроить Елене ещё один побег из монастыря.
– Так ты говоришь, – спросил он небрежно, – только протоптанной ящерами Тропою Дракона можно попасть к берегу моря и к перешейку? Это единственный путь на остров?
Вождь ответил не сразу, что-то прикидывал.
– Под водой у берега острова множество острых Зубьев Дракона и проклятых богами драконьих слуг, – наконец сообщил он, доверительно наклоняясь к Ивану, как если бы решился открыть ему главные тайны племени. – Так говорится в наших преданиях. И я им верю. Ни одной лодке моего племени не удавалось целой подплыть к острову или отбиться от тварей, что всплывают там.
Зубьями Дракона он называл рифы, решил Иван. Сказанное вождём походило на правду, он сам хорошо помнил, как спасательная лодка раскололась о подводный риф, брошенная на него яростной волной. Иван слегка нахмурился. Ему здорово повезло, что он не видел никаких тварей, о которых упомянул вождь, – очевидно, буря загнала их на глубину.
Вождь не отрывал от его лица сощуренных глаз, хищником наблюдал за ним и как будто догадывался, о чём он подумал. Ивану не понравилась мелькнувшая в его чёрных глазах прежняя наглость. Вождь быстро отвёл их, поднял свою чашку и сделал из неё глоток, видом показывая, де, понимает опасения гостя быть отравленным. Он молчал и больше не сдерживал ухмылку, откровенно ждал, посмеет ли отпить из другой чашки его собеседник. Иван принял вызов, посмел, чтобы не дать повода этому дикарю решить, что тот способен хоть в мелочи восторжествовать над пришельцем. Жидкость не понравилась ему, и он опустил чашку на шкуру. После его глотка вождь продолжил рассказ.
