— Вот видите, вдобавок он еще и каторжник. То-то я смотрю, что ведет он себя как-то не так. А за что он в острог попал? Ведь если он был под арестом, то…
— О том, что был он под арестом, дело не наше с вами — прервал Самоту Всесвятский. — Для этого есть жандармерия и полиция. Пусть беспокоятся они, а вот то, что он лодырь, — это касается нас. Ну ладно, я сам попробую разобраться.
Самота вернулся на разъезд, не добившись желаемого результата, но зато узнал важную новость — Тырнов каторжник. «А раз так, — решил он, — то считаться с ним нечего».
В следующую неделю Тырнов получил вдвое меньшую сумму, чем заработал. Во время перерыва на перегоне, где работала артель и куда Гришка и Егорка принесли обед Гришкиному отцу, между Тырновым и Самотой произошел такой разговор:
— Степан Степанович! Почему я получил вдвое меньше?
— Сколько положено, — ответил Самота.
— Уж очень мало вы мне положили.
— Неужели мало? — Самота улыбнулся. — Там, где ты был раньше, этакой суммы, наверно, не зарабатывал за год, а?
— Так ведь там была каторга, а тут свобода.
— Ага! Так, значит, и вправду про тебя говорят, что ты сидел в остроге?
— Правду, Степан Степанович.
— За что же ты попал туда?
— Об этом я говорил на суде.
— А нам, значит, миру честному, сказать не желаешь?
— Почему же? Ежели хотите, послушайте.
— А ну давай, давай, — разрешил Самота.
— Только уж вы, Степан Степанович, не перебивайте и не поправляйте меня, — попросил Тырнов.
— А мне что тебя поправлять. Я в злодействах не участвовал. Рассказывай.
Рабочие окружили мастера и Тырнова и приготовились слушать.
— Случилось это десять лет назад, — начал Леонтий Кузьмич. — Работал я так же вот, как и теперь, в путейской артели, на одном околотке. Дружная была артель. А стоял над нами дорожный мастер Сергей Сергеевич — низенький, полненький человечек. Голос у него был тоненький, визгливый: не говорил — колол. А ходил он так: заложит руки за спину и шевелит пальцами, будто ловит чего-то, а поймать никак не может. Вышагивал важно, как гусак, — вперевалочку.
Нарисованный портрет был слишком похож на Самоту.
— Ты, однако, того, — насупился Самота. — Турусы на колесах не разводи. Давай суть.
— Так я же и даю. А вы, Степан Степанович, не обижайтесь: Сергей Сергеевич походил на вас только наружностью, а не делами. В делах он был настоящий подлец. Изгалялся над нами, обманывал на каждом шагу. Заработаешь, бывало, вкруговую за день полтину, а получишь тридцать копеек. Тянул он вовсю не только из нас, но и из казны. Особенно здорово наживался во время снежных заносов. Наберет из соседних деревень человек пятьдесят — путь очищать, а в табель закатит сто: половину суммы, значит, выдаст, как и полагается, а половину — в свой карман.
