Служебный поезд несся с такой скоростью, что казалось, он не сможет остановиться около станции, а проскочит до входных стрелок. Но почти у самого перрона вдруг заскрежетали тормоза, раздался короткий пронзительный гудок, и поезд, скрипя и вздрагивая, резко снизил скорость. Первое, что бросилось в глаза лагунковцам, была нога, обутая в желтый ботинок. Ее заметили как раз в то время, когда раздался гудок и заскрипели тормоза, она свешивалась с нижней подножки первого вагона. Когда же всех обдало пылью и поезд встал, нога опустилась на перрон.
Хотя все хорошо знали, что, как только поезд остановится, на перрон выйдет директор, но что он появится так стремительно, не ожидал никто. Дежурный по станции и дорожный мастер растерялись и в первые секунды не знали, что делать. Заметив растерянность подчиненных, Сокольский улыбнулся, шагнул вперед, поднял руку над головой и сказал:
— Здравствуйте, господа!
— Здравствуйте! — ответили вразнобой лагунковцы.
Недружное приветствие не понравилось Самоте, и он, решив исправить дело, выдвинулся вперед и гаркнул что есть мочи:
— Здравия желаем!
Директор взглянул на дорожного мастера, поморщился и перевел взгляд на Бабурина, думая, что этот человек в красной фуражке и есть начальник разъезда.
Бабурин хотел отрапортовать, но директор взмахом руки остановил его и повернулся к вагонам:
— Быстрее, быстрее, господа.
Когда вся свита собралась, — а состояла она не менее чем из десяти человек, — директор приказал Бабурину:
— Рапортуйте!
Бабурин вытянулся в струнку и начал отчитываться. На перроне установилась тишина.
Егорка и Гришка протиснулись вперед.
Человек, перед которым стоял навытяжку Бабурин, был уже пожилой, с седыми колючими усами, гладко выбритый, и пахло от него чем-то очень приятным. На ногах у человека блестели желтые ботинки, на голове сидела новенькая синяя фуражка с лакированным козырьком, над которым красовался яркий значок «молоток и ключ». На белом-пребелом кителе, плотно облегавшем худую фигуру, сверкали серебряные пуговицы. «Он самый — директор дороги», — догадался Егорка.
Шагах в трех от директора дороги стояли остальные начальники. Среди них особенно выделялись двое: высокий сухой старик с козлиной бородкой и с очками на носу и толстяк, глядя на которого, казалось, если он снимет китель, то его тело моментально, как тесто, расползется во все стороны.
Окончив рапортовать, Бабурин нагнул голову и уставился в землю.
Директор шагнул еще ближе к нему и спросил:
