— Их всегда тридцать шесть?
— Именно так следует из Талмуда, да.
— А если кто-то умрет?
— Если умрут все тридцать шесть, случится конец света. А согласно любимой Голливудом каббале даже сам Бог должен умереть, если исчезнут все тридцать шесть.
— Их тридцать шесть в каждом поколении?
— Да, именно. Эти тридцать шесть несут на своих плечах все бремя человеческих грехов, что-то в этом роде.
— Могу я спросить, верите ли вы сами в это?
Раввин задумался.
— Мне нравится эта мысль. Взгляните на мир вокруг — войны, террор, голод, нищета, болезни. Взять, например, ближневосточный конфликт — здесь сосредоточено столько ненависти, столько ярости, что за каждым углом подстерегает начиненный взрывчаткой человек, а контрольно-пропускные пункты и заграждения стали неотъемлемыми приметами пейзажа. Глядя на этот мир из своей маленькой датской башни из слоновой кости, мне очень нравится думать, что на Земле есть как минимум — как минимум! — тридцать шесть праведников. Такие маленькие живые столпы, которые заботятся о том, чтобы в мире была хоть малая толика доброты и праведности.
Повисла тишина.
— Вы ищете убийцу? — неожиданно спросил раввин.
Вопрос застал Нильса врасплох, он не нашелся с ответом.
Раввин продолжил:
— Или жертву?
Эльсинор
Ханна целилась пустой сигаретной пачкой в корзину для бумаг, но промазала и засыпала пеплом пол, однако не стала отвлекаться от своей карты и многостраничных заметок. Она никак не могла уловить связь между местами преступлений: на карте было немало вообще нетронутых областей, в то время как на Ближнем Востоке убийства были совершены в Мекке, Вавилоне и Тель-Авиве. В какой-то момент она была близка к тому, чтобы позвонить Нильсу и сказать, что она сдается. В конце концов, это дело не имело к ней никакого отношения. Однако что-то заставляло ее возвращаться к карте. Поначалу она думала, что ее влечет закономерность. Она ведь знала, что здесь точно есть закономерность, просто нужно ее отыскать. Закономерности, поиски ключа всегда ее привлекали.
Было бы у нее побольше сигарет! Да еще если бы…
Они бездетные, — перебила она мысленно саму себя. — Ни у кого из жертв нет детей. Другие совпадения? — Она пролистала свои заметки. Религия? Нет, среди убитых были христиане, евреи, мусульмане, буддисты, атеисты и даже один баптистский священник из Чикаго. Цвет кожи? Нет. Возраст? Она поколебалась — да, здесь что-то есть. Вряд ли это имеет решающее значение, но теперь даже малейшие детали могут помочь. Убитым было от сорока четырех до пятидесяти лет. Случайность? Возможно, но факт не становится от этого менее интересным. Годы исследовательской работы научили Ханну, что кажущееся на первый взгляд случайностью — именно кажущееся на первый взгляд случайностью! — в результате часто оказывается неслучайным. Двадцать один убитый, все в возрасте от сорока четырех до пятидесяти лет. Бездетные. Это что-то да значит.
