«Сочинители, которых надо унять», — была статья через всю страницу. «Кого же здесь нужно так срочно унять?» — подумал начальник, но не стал читать тут же, а сложил газету и убрал в карман.
Он торопился в гостиницу. Все кругом торопились куда-то, и это было начальнику очень понятно.
— Ты смотри по сторонам, а то задавит транспортом, — сказал кто-то рядом.
Транспорт шел медленно, но настолько густо, что по его головам можно было пройти не одну остановку.
Машина едва не наехала на одного человека и страшно перепугалась, долго ехала, дрожа и виляя от страха багажником.
Троллейбус на остановке гудел всей обшивкой, еле сдерживая свое движение. Вожатый тронул какую- то ручку, и вот он бешено вырвался с остановки, приняв последних двоих на ходу, и помчался вдогонку по краю дороги, вздымая шинами странную зимнюю пыль, ночной, городской, приобочинный прах.
Все валили в метро, и начальник спустился за всеми.
— Граждане! Спускайтесь скорее! — говорила дежурная в рупор. — Становитесь по два человека на каждой ступени! Между вами свободно!
Дежурная никак не хотела, чтоб между ними было хоть немного свободно.
— Вот это да! — сказал деревенский сосед-мужичонка. — Вот это партия! Всё замечает!
Вдоль туннеля ровно дуло земляным подземным воздухом метро. Проходящие поезда, словно поршни, гнали этот воздух вперед себя из туннелей.
На платформе ловко работала женщина в красной фуражке. И это неженское, странное дело — носить на себе, на прическе, фуражку — никому не казалось тут удивительным.
Покамест поезд не тронулся, а двери были уже закрыты, она держала, как зеркальце, красный кружок. Потом, крутанув, опустила его, — поезд тронулся, набирая с жужжанием ход, и она, потеряв интерес, отвернулась к колоннам. У нее на лице выражалась холодность ко всем, не нужным сегодня ей людям.
И начальник, уносимый в темный туннель быстрым поездом, вдруг подумал — совсем непривычно: «Хорошо ли, если работник делает с наслаждением дело, к которому он приставлен? Хорошо ли это для него самого? и для других?»
Но тут же он кинулся наперерез этой мысли и дальше снова себя не пустил. Он привычно стал думать вперед, о гостинице, как он войдет в нее и получит ли номер.
Почему-то он, приходя, к примеру, в гостиницу, взрослый человек, начальник цеха, в полных своих правах, с командировкой, при паспорте, с самой нужной на сегодня национальностью, вписанной на первой странице, чтобы видно, с постоянной пропиской и всё остальное — разговаривал с администратором, конечно, не заискивающе, нет, но слишком уж мягко, предупредительно, чтобы не спугнуть возможность жить в Москве под крышей (а ведь не может быть такого окончательного случая, чтобы он остался ночевать вообще на улице).
