Но теперь она не шьёт, не вышивает. А на цветы и не смотрит.
— Не могу, — говорит, — домашними делами заниматься, руки опускаются.
— О детях своих подумай, — убеждала её Миргасимова бабушка.
— Если бы не дети, жить не стала бы. Но живу. Насыра нет, а я живу.
— О-о, война, война, что ты натворила… — вздыхала в ответ Миргасимова бабушка.
Посетовала, повздыхала да и пошла жить к Насыровым.
— Оставить Кариму одну никак нельзя.
— Да, невозможно, — согласилась Миргасимова мама.
А Миргасима и не спросили! Может, ему тоже худо без бабушки? А сказал бы, всё равно не стали бы слушать. Разве это справедливо?
И он ещё внимательнее смотрит сквозь заплаканное, всё в каплях дождя, стекло на тётю Кариму, которую мама и бабушка не захотели одну оставить.
Она идёт сквозь дождь, шагает, не глядя под ноги, по мокрой траве, по лужам. А навстречу ей гуси так степенно, важно маршируют. За ними ещё важнее, ещё степеннее выступает Абдул-Гани. Хорошую устроил он себе защиту от дождя: угол мешка засунул в другой угол — получился капюшон.
Карима-апа отдаёт свой плащ сыну, а на себя накидывает сложенный мешок. Поменялись, значит, одёжкой и пошли каждый своей дорогой.
А гуси-то, гуси, как они Абдула-Гани уважают! Никого к себе не подпустят, но услышат свист его хворостины — сами навстречу бегут. Ещё бы! Он теперь начальство — ответственный пастух. Не глядите, что ростом не вышел: трудодни начисляют ему, как большому. Сам председатель, дядя Рустям, своей рукой делает отметки в трудовой книжке гусиного пастуха. Трудовая книжка у семилетнего мальчика? Не верите? Сами посмотрите — вот она, эта книжка: клеёнчатая обложка, белые страницы, чёрные буквы, чёрные линейки, точка в точку как у взрослых колхозников, даже ещё красивее, потому что буквы не напечатаны, а рисованы. Сам председатель дядя Рустям рисовал. Такой красивой книжки не увидишь ни у кого во всей нашей деревне, а может, не сыщешь и в целом свете.
— Если хочешь, — обещал Абдул-Гани другу своему Миргасиму, — моя сестра Наиля тебе такую же нарисует.
Да, Наиля рисовать мастер. Сколько кораблей, пароходов нарисовала она Миргасимовой бабушке! А книжку трудовую нарисовать для Миргасима ей всё недосуг: «Ладно, ладно, как-нибудь выберу минутку, сделаю». И бегом, бегом куда-то! Вот и сейчас тоже бежит, дождя не испугалась. Книжки она собирает. То в одну избу заглянет, то в другую:
— Пожалуйста, подарите, если не жалко, у нас при школе будет БИ-БЛИ-О-ТЕКА. Для всех.
