На словесном факультете первого студента-еврея встретили приветливо. Впоследствии он переехал в Санкт-Петербург, где и завершил образование; выпускника заметил министр просвещения граф С. С. Уваров, и в течение многих лет Л. И. Мандельштам работал в его ведомстве, опекая национальные школы и училища и активно содействуя приобщению еврейской молодежи к светскому образованию. Наряду с этим он стремился познакомить русское общество с еврейской историей, культурой, традицией, публикуя собственные переводы песен и стихов с идиша на русский язык. Им была написана пьеса «Еврейская семья», героем которой стал мудрый раввин, объясняющий детям гуманные основы иудаизма. Статьи Л. И. Мандельштама, направленные против юдофобских настроений в обществе, публиковались в «Современнике», «Русских ведомостях». И в наши дни не устарели его слова, напечатанные в 1854 г. в газете «Русский инвалид»: «Будущность отечества требует мирного слиятия и как можно более согласия и любви между всеми племенами, входящими в состав Империи, племенами, коих каждое имеет свое убеждение, свое собственное достоинство».
Лев Мандельштам приоткрыл для еврейской молодежи дверь в Москву, и уже через три года в канцелярию московского генерал-губернатора князя А. Г. Щербатова поступило прошение от выпускника одесского лицея Хаима Шимона Шерганда с просьбой выдать свидетельство на право жительства в Москве для того, чтобы «слушать лекции в Московском Императорском Университете». И вновь из канцелярии следует запрос в Министерство просвещения; московская администрация потребовала отзыва о благонадежности просителя у администрации Одессы, и после длительной переписки Хаиму Шерганду было позволено продолжать образование в Москве.
В 40-е годы XIX в. по указанию министра просвещения графа Уварова в крупных городах черты оседлости — Минске, Вильно (Вильнюсе), Ковно (Каунасе), Бердичеве были открыты раввинские училища, в которых преподавали русский язык, литературу, историю. Первые выпускники стали активными поборниками просвещения и стремились в российские университеты. Студенты-евреи, поддерживая друг друга, не чувствовали себя обособленными от московского студенчества и селились на Моховой, Никитских, Бронных улицах. В годы «великих реформ» еврейская молодежь получила ограниченную процентными нормами возможность учиться в университетах, и дипломированные специалисты имели право проживать и работать во всех городах империи; многие молодые люди-обитатели черты оседлости, мечтая об образовании, связывали свои надежды с Санкт-Петербургом и Москвой. Известный московский адвокат Владимир Осипович Гаркави в своих воспоминаниях писал о настроениях тех лет: «Неведомая для нас Россия представлялась нам светлой, преимущественно состоявшей из людей, проникнутых идеями Белинского, Тургенева и Некрасова». Автор вспоминал, как они, ученики минского раввинского училища, в праздник Пурим пели песню «За здравие России!». Родители неохотно отпускали детей в неведомые для них города. В. О. Гаркави донес до нас мироощущение людей тех далеких времен. Юноша перед отъездом в Москву навестил деда, раввина, который напутствовал любимого внука: «Прощай, мое дитя, но помни и никогда не забывай, что ты еврей!». Старик надеялся, что его образованный внук не забудет родной язык, будет почитать родителей и в скорбный день прочитает над их могилой поминальную молитву, будет помогать бедным и разделит радости и печали со своим народом.
