— Лучше прими таблетку.
— Нет. Небольшая прогулка полезней любых таблеток.
Андрасси вышел. Он знал, что в этот вечер Сандра собиралась пойти с подругой в кино.
— Моя любовь.
— Мы будем жить вместе, правда? Всегда?
— Да, — ответил Андрасси.
Громкие голоса из фильма разрезали ночь, как простыню.
Он поджидал ее в нескольких шагах от ее дома.
Рамполло жили рядом с церковью, в одном из сводчатых переулков. Андрасси и раньше, когда Форстетнер посылал его в город, раза два или три, с превеликим удовольствием делал крюк, чтобы пройти мимо ее дома.
— Ты меня увезешь отсюда, а? В другое место, где нам не нужно будет прятаться?
— Да.
В переулке была стена, а в ней всегда открытая дверь, которая вела в тесный дворик… Андрасси замедлил шаг. Он заставлял себя идти медленнее. Если бы он повиновался инстинкту, то он, пожалуй, ускорил бы шаги. Он заглянул во двор. Над тремя горшками с геранью висело белье, маленькие детские вещи, рубашка, розовые трусики, может быть, трусики Сандры.
— Любовь моя…
— Я хотела бы быть с тобой совсем одна.
— Ты и так со мной совсем одна.
— Нет. По-другому.
Он ждал ее. Она вышла со своей подругой. С той же самой. Он направился к ним.
— Мне удалось вырваться.
На ее лице появилась широкая и свободная улыбка, ее ясная улыбка; глаза ее блестели.
— Сходи в кино одна, — попросила она подругу.
Это была идея Сандры пойти в парк, который называли «Садом Августа» и который находился над кинотеатром.
— Мы никогда не будем одни на этом острове. Нам нужно уехать.
— Но как?
Она провела рукой по груди Андрасси, под его рубашкой, легонько, словно пробежала птичка.
— Мы могли бы работать, оба.
— Для начала всегда нужно иметь хотя бы немного денег.
— А у тебя их нет?
— Нет, — ответил Андрасси.
Она немного приподняла голову и тоже укусила его в шею — это был уже настоящий, яростный укус.
— Ай, маленькая вампирша!
Его голос звучал весело. А голос Сандры был грустным. В нем слышалась какая-то тревога.
— Ты не мог бы их у кого-нибудь занять?
— Деньги?
Фильм должен был вот-вот кончиться. В тишине звучала щемящая сердце музыка, музыка смерти, музыка расставания. Мужчина уходил навсегда. Женщина обернулась еще раз. Ее глаза наполнились слезами. Андрасси наклонился.
— Сандра…
— Мой великан, — сказала Мейджори Уотсон. — Счастье мое…
В комнате Мейджори было темно, только пятно лунного света лежало на гладком полу.
— Есть такое, чего я не знала, — проговорила она. — Моя любовь…
Ее голос в темноте звучал тихо.
— Я люблю тебя, Станни.
