— Нет уж, ищите дурака! — повторил он вслух, делая дыхательную гимнастику.
Выбранная им тактика имела одно неудобство: чтобы демонстрировать свои ягодицы и торс, Четрилли, за отсутствием иной близости, должен был ждать купального сезона. Все-таки так было более надежно. Тем более что для зимнего сезона он все-таки нашел некий способ: индусский танцевальный номер, который он старательно выучил с помощью одного индийского танцовщика — профессионала и исполнял полуголый в коктейль-барах, не слишком заставляя себя упрашивать. Вдобавок он практически задаром приобретал, таким образом, еще и репутацию артиста, человека, который понимает. С тех пор даже Сатриано иногда соглашался его приглашать.
— Шестьдесят лир, — сказал продавец газет.
Андрасси протянул засаленные купюры и поднял глаза. И заметил ее. Она проходила мимо. Поднялась по ступенькам церкви. Вошла в церковь. Андрасси секунду поколебался, потом с бьющимся сердцем, думая, что на него смотрит вся площадь, тоже поднялся по ступенькам и вошел в церковь. Она была там. Он увидел ее сразу, так как церковь была совсем маленькая и светлая. Он увидел, как она преклонила колени, а затем села на скамью. Церковь была пуста. Слышалось легкое поскрипывание, может быть, хруст четок того, кто молился за колонной. Но Андрасси даже не обратил на это внимания. Он медленно шел. Они были одни, более одни, чем в саду, чем в комнате, одни — в тишине, в большой белой тишине церкви. Над главным алтарем свисал темно — красный занавес с бантами, рюшами, складками, золотыми кистями. С обеих сторон от дарохранительницы с помощью белого атласа были изображены колонны вместе с перемычкой, капители. Андрасси сделал еще два шага. Она обернулась. На лице у нее не было удивления. Она улыбалась. Андрасси подошел и сел рядом с ней. Она перестала улыбаться и теперь смотрела прямо перед собой, положив на колени свои длинные, загорелые, довольно крепкие руки.
— Я столько искал вас, — тихо сказал Андрасси.
Он протянул руку и положил ее на ее руки, соединенные в круг, как гнездо. Его рука — на ее руках. В этом жесте слились жизнь и смерть, и волна, которая его заливала. Он дрожал. Она слегка приподняла руки, как бы отодвигая его руку.
— Почему?
— Не надо.
Но она сказала это осторожно, не настаивая, глядя прямо перед собой. Вошел церковный сторож, сухонький, совсем маленький, поставил что-то на алтарь и вышел, не обратив на них внимания.
— Как вас зовут? — тихо спросил он.
