— Это вы, Ноэль?
— Да, — ответил он. — Можно войти?
— Ну, конечно.
Он еще не успел снять пальто, как высокая, грациозная Рэнэ уже появилась на пороге соседней комнаты. Она была в длинном сатиновом домашнем платье, складки которого спадали на носки ее туфель без задника. Распущенные волосы падали ей на плечи.
— Вы холостяк сегодня? — ласково спросила она, лукаво глядя на него.
Но нечто в его облике помешало ей продолжать в том же тоне. Может, его бледность или плохо сдерживаемая нервозность, выражавшаяся в его жестах.
— Не беспокою вас? — машинально спросил он, направляясь к двери, на косяк которой она опиралась.
Она и не пошевельнулась, и он невольно задел ее, почувствовал тыльной стороной руки нежность сатина. Тогда она схватила его за лацканы пиджака, наклонилась к нему и бегло поцеловала в губы, продолжая вопросительно смотреть ему в глаза.
Он прошел в комнату. Пастельно-синие шторы занавешивали окна от потолка до пола, с легким урчанием пылала газовая печка с искусственными поленьями, торшер откидывал розовый ореол на полку открытого секретера.
— Садитесь, — сказала Рэнэ, и поглядела на настольные часы: — Полседьмого. Для чая поздновато, да вы, кстати, и не любитель. Виски хотите?
Ноэль продолжал молчать. Он оглядывался вокруг, словно вся обстановка напоминала ему некие утраты.
— Не беспокою вас? — повторил он, и невольно удивился, что и в таких исключительных обстоятельствах соблюдает правила вежливости.
— Ничуть, — ответила Рэнэ, поймав его взгляд. — Я писала… Она поколебалась и окончила: — Крису.
Это имя что-то напомнило Ноэлю. Он попробовал напрячь память.
— Ах, да, — сказал он, — Крису! Так вы решили с ним поехать?
Рэнэ вдруг стала задумчивой.
— Еще несколько минут тому назад совершенно была в этом уверена.
— А теперь?
— Не знаю… Ведь вы пришли.
Ноэль отвел взгляд. Он-то думал: «Как только войду, сразу же, одной фразой, во всем ей признаюсь!» А теперь это показалось ему невероятно трудным.
Рэнэ вышла из комнаты и вернулась с каталкой, уставленной бутылками. Налила два стакана и поставила их на журнальный столик. Несмотря на все ее усилия, кои можно было предположить искренними, полы ее дезабилье раскрывались при каждом движении, при каждом жесте. Наконец, она спросила, указав на свободное место в кресле рядом с Ноэлем:
— Можно мне сесть сюда?
Он кивнул, смутно радуясь ее стремлению услужить ему, угодить.
Она привычно уселась вплотную к нему, взяла его за руку:
— Вы несчастливы?
