Бэль открыла ногтем протянутую ей пачку и вытащила сигарету.
— Рад, что твоя мать спасена, — снова вполголоса заговорил Ноэль. И, почти невольно, добавил: — Я ходил к доктору Бергу. Он меня совсем успокоил.
Бэль прикурила от зажигалки.
— Ах! — сказала она.
И окуталась клубом дыма:
— Так ты встречался с Бергом?
Ни малейшей тревоги в голосе. Лишь капелька удивленного интереса.
— Когда же?
— Сегодня после обеда. Почувствовал, что ты встревожена, и… подумал, что от меня-то он правду не скроет.
— И что он тебе сказал?
— Ничего особенного. Что твоя мать до ста лет доживет и попросил передать его почтение «очаровательной мадам Мартэн».
— Всегда подозревала, что он питает ко мне некоторое влечение, — сказала Бэль.
— Как, он тоже?..
Бэль широко раскрыла глаза:
— Тоже? Что ты хочешь этим сказать?
Еще спрашивает! Пуще того, удивляется даже. А ведь начальник поезда галантно открыл перед ней дверь вагона, а двое пассажиров, сидящих в другом конце купе, с самого Пон-де-л’Иля не отводили от нее пристальные взгляды.
Ноэль откинулся на спинку сиденья. В нем боролось столько противоречивых чувств, что он сам был не способен в них разобраться, а главное, разобраться в Бэль. Иногда, когда она была такая безмятежная, столь похожая на прежнюю Бэль, он мог бы поклясться в ее невиновности. Но в другие моменты мадам Гарзу, доктор Берг и даже Роз казались ему участниками огромного заговора, направленного на то, чтобы ввести его в заблуждение.
— Смотри-ка! — сказала Бэль, когда они входили во двор. — Кто-то приходил и ждал нас.
Действительно, по огромному количеству окурков, разбросанных около лестницы, можно было подумать, что кто-то долго сидел здесь и курил, поджидая их.
«Комиссар!» — первая мысль, что пришла Ноэлю на ум. Но, когда он открывал дверь мастерской, его внимание привлек мятый клочок бумаги, валявшийся на полу. Он поднял его. На нем красовалась только накарябанная карандашом фамилия: «Клейн».
— Хотелось бы мне знать, чего он от нас хотел… — сказал он. — Раз так долго нас ждал, небось за деньгами приходил.
Клейн, вечно полуголодный, богемный и талантливый (Ноэль говорил про него — «гений») парень, притаскивался к ним примерно через каждые три недели, один выпивал целую бутылку спиртного, «занимал» два-три луидора, а затем нетвердым шагом удалялся в темную ночь, направляясь к мансарде, где ждала его несчастная девочка, на которой он прошлым летом женился.
Бэль кинула шляпу в кресло и сняла пальто.
