— В таком случае, смею надеяться, что то, что мы вам рассказали, вас удовлетворяет?
— Да, но надо еще проверить.
Комиссар медленным шагом направился к двери. Но это он только сделал вид, что собирается уходить.
— А в том, что касается вашего распорядка дня в вечер убийства, месье Мартэн, — четко выговорил он, — следователь не сможет удовлетвориться простым утверждением. Не знаете ли, кто мог бы, если потребуется, подтвердить ваши заявления? Кассирша, может? Или билетерша?
Ноэль знал, что этот вопрос ему когда-нибудь зададут. Но не ожидал, что так скоро:
— К несчастью, нет никаких оснований, чтобы они вспомнили обо мне… Постойте! Есть же этот старый работяга, с которым я заговорил при выходе из кино.
— Работяга? Какого сорта работяга?
— Дорожный рабочий или ночной сторож, откуда мне знать! Он грелся у жаровни на улице Помп, на краю канавы. Кто-то переставил мою машину, толкнул, наверное, и я не нашел ее там, где поставил. Ну я и спросил его, не видел ли он кто ее толкал. Но он почти совсем спал, из чего можно заключить, что это был ночной сторож.
— Сможете его узнать, при случае?
— Безусловно. А вот он даже взглядом меня не удостоил.
— «Ампир» в котором часу закрывается?
— Когда все выйдут.
— А точнее?
— В двенадцать, четверть первого.
— Может, в антракте покупали конфеты или эскимо?
Ноэль хлопнул себя по лбу:
— Да, есть у меня, что надо! Билет! Если, конечно, я его сохранил.
Он принялся сначала обыскивать карманы пиджака, прекрасно зная, что ничего в них не найдет, а затем взялся за жилет:
— Странно… А мне, однако, казалось…
— Может быть, вы с тех пор сменили костюм?
Это замечание развеяло действительную тревогу Ноэля:
— Ну конечно же! Я был в синем.
Он открыл шкаф и возобновил свои поиски, вначале спокойно, а затем с лихорадочной поспешностью. Куда девался драгоценный кусочек картона, столь трудное приобретение которого может повлиять на ход его судьбы?
— Бэль!
— Что?
— Ты трогала этот костюм?
Бэль выказала слабое смущение:
— Нет… Но ты мне сказал его погладить…
Обычно Ноэлю приходилось раз двадцать повторять такого рода просьбы, прежде чем она их удовлетворяла.
— И, конечно же, ты быстренько выбросила все, что было в карманах?
— Нет.
Когда Бэль припирали к стенке, она всегда начинала с «нет».
— Не лги!
— Я не лгу… Там только несколько старых клочков бумаги и было.
— И где же они?
Бэль потупила взор. Более красноречивого признания вырвать из нее было бы невозможно.
К удивлению Ноэля комиссар взял на себя роль третейского судьи. Может быть естественность сцены убедила его в искренности ее действующих лиц?
