— Ничуть. У нас свои осведомители есть, записные. Однако позвольте вам заметить, что вы лучше выполните долг дружбы, отвечая мне без обиняков, чем замыкаясь в молчании, которое может лишь все запутать.
— Вы правы, — признался Ноэль после некоторого молчания. — Ладно, выскажу вам мое мнение в двух словах. Вы ошибаетесь, подозревая Юдифь Вейль в том, что она могла совершить преступление из ревности. Она, само собой, страдала от неверности мужа, но это-то и составляло смысл ее жизни.
Комиссар не записал этот ответ, но манера, с которой он его выслушал, позволила заключить, что нескоро его забудет.
— Благодарю за искренность. Поговорим-ка о мадемуазель Вейль. Она когда-нибудь пускалась с вами в откровения?
— Конечно. Но отнюдь не для того, чтобы я это повторял.
Комиссар вздохнул.
— Я, должно быть, плохо выразился! Мадемуазель Вейль уже взрослая, впору замуж. Я хотел лишь спросить, не знаете ли, может поговаривала о каком-нибудь молодом человеке?
Роман между Джоан и Абдоном был всем известным секретом. Ноэль решил не делать вид, что ему ничего об этом неизвестно. К тому же, он знал от Бэль, что полиция прекрасно о сем осведомлена.
— Мне сказали, что месье Вейль был против пассии своей дочери.
— Да как это возможно? Он даже не был в курсе.
— Предположим, что он что-то пронюхал. Он бы воспротивился?
— Вероятно.
— Был бы рад услышать ваше мнение об этом месье Шамбре. Он вам внушает доверие?
— Нет. Ни доверия, ни симпатии. Сразу же добавлю, что не думаю, что он способен на преступление.
— Неужели? А почему?
— Потому что не сможет! У него нет ни требуемого хладнокровия, ни решимости.
— Погодите-ка, месье Мартэн. Я — ювелир, золотых дел мастер, как мы говорим в шутку у нас на Набережной Ювелиров,[6] и могу вас заверить, что редко убивают хладнокровно. Хладнокровие требуется потом, когда к виновному звонят в дверь, когда ему приходится отвечать на вопросы, лгать, притворяться, придумывать правдоподобную историю, пытаться провести полицию… Скажите-ка… Говорят, что между мадемуазель Вейль и ее отцом был постоянный конфликт?
— Да, ее независимость ущемляла его домашнюю деспотию. Джоан считала, что отец не имеет никакого права вмешиваться в ее личную жизнь. Упрекала его в жесткости к Юдифь, в том, что он всегда противился ее собственной эмансипации путем труда… Конечно же, всего этого недостаточно, чтобы толкнуть на преступление девушку ее круга!
— Даже если эта девушка находится под полным влиянием совершенно беспардонного человека?
