Щеки Ингрид залились румянцем. Она не могла смотреть Ральфу в глаза.
— Ох нет!
— И все же у тебя шестилетний ребенок. — Он наклонился и взял ее за обе руки. — Я чуть не рехнулся, пытаясь свести концы с концами, но все же мне это удалось. Кто мать Эрни?
Ингрид украдкой покосилась на мальчика, но тот был поглощен рыбками.
— Моя сестра, Урсула.
— Эрни знает об этом?
— Да, но едва ли понимает. Я — его единственная мать, которую он помнит.
Ральф задумчиво кивнул; казалось, ответ Ингрид нисколько не удивил его.
— Эрни непременно хотел взять с собой фотографию, на которой ты стоишь рядом с другой женщиной. Твоей сестрой. Ее лицо стояло у меня перед глазами несколько дней, и наконец я понял, откуда оно мне так знакомо. Мы встретились в трудный период моей жизни. Но я уверен, что ее фамилия была не Шлезингер.
Эрни убежал в дальний конец площадки играть в гигантские шахматы.
— Когда Урсула пробралась на вечеринку, где вы познакомились, она назвала чужую фамилию, — негромко сказала Ингрид. — А потом постеснялась признаться во лжи.
Руки Ральфа сжимались и разжимались.
— Это была не единственная ее ложь. Она заверила меня, что принимает таблетки. Может быть, поэтому она ничего не сообщила мне о ребенке?
— Неправда! — возмутилась Ингрид. — Она звонила по телефону, писала письма, но ты ей не ответил!
От лица Ральфа отхлынула кровь.
— Клянусь, я не получил от нее ни одного сообщения.
Он говорил так искренне, что Ингрид невольно смутилась.
— Урсула оставляла сообщение на автоответчике с просьбой перезвонить ей. Когда этого не случилось, она отправила тебе письмо. Но ответа на него тоже не получила. И решила, что тебя это не касается.
У Ральфа искривились губы.
— В то время у меня был очень ретивый администратор. — Он закрыл лицо руками. — Когда я спрашивал про сообщения, он говорил, что стер их. Мол, там не было ничего важного, кроме обычной чуши, поступающей от болельщиц. Это его подлинные слова. Так же он обращался и с моей почтой. Я узнал об этом намного позже, когда выяснилось, что он обкрадывает меня. После этого я его уволил. Если бы не мое тогдашнее ужасное состояние, я бы выведал у него все подробности.
— Естественно, — не сумев скрыть горечи, ответила Ингрид.
Ральф поднял голову и сверкнул глазами.
— Ничего естественного в этом нет! Наступила очередная годовщина исчезновения отца, и газеты снова принялись публиковать самые фантастические слухи, сплетни и оскорбительные предположения. С меня живьем сдирали шкуру, но я был вынужден держаться, потому что от меня зависели слишком многие. Урсула была единственным светлым пятном в моей тогдашней жизни, — еле слышно добавил он. — Казалось, она понимала мои чувства. Никто из нас не ожидал, что так случится, но мне показалось, что она нуждалась во мне так же, как и я в ней.
