— Койку её в палату вывезти! — скомандовал Ярославцев. — Пойдите, наберите… — назвал он медсестре лекарства, которые надо было вколоть Нинке.
Нинку укололи. Она укрылась с головой и затихла. Люба осталась сидеть рядом.
На веранде все тоже притихли. Разговаривали шепотом, как при тяжело больном.
— Ну и Нинка! Вот отмочила!
— Девчонки, что же будет? — волновался Костик.
— Всё, тю-тю твоя Нинка! — сказал Славик.
— Пойидэ до дому, до хаты, — отозвался Миронюк. — Вона в усьому мисци цю скамэйку, мабуть, шукала!
— И дошукалась на свою голову!
— Ещё и вешаться вздумала.
— Конечно, кому охота, вот так — и вдруг домой. Её же в четверг на операцию должны были взять.
— Эх, Нинка! — Костик сокрушённо вздохнул, — что ты наделала!
— Маша, Маша, — зашептала Анька, — так ведь нельзя! Если Нинку выгонят, она ведь пропадёт!
— Это точно, — сказала Маша.
— Мы ведь все бегали, а Нинка одна попалась! Теперь отвечает за всех. А если повесится? Что делать?
— Не знаю. Я не знаю, что делать, — ответила Маша. — Но как-то надо спасти эту дурочку. Угораздило же её, на скамейку к Ярославцеву сесть. Она совсем страх потеряла, вот и попалась.
— Как? Как? — Анька крутилась, крутилась на кровати. А вдруг повесится? Это же смерть? Это смерть!
Анька посмотрела на Машу, на Наташку. Хотела сказать что-то, но передумала.
Потом она встала и вышла с веранды. Пройдя по палате, спросила Любу:
— Ну как, спит?
— Спит.
— Ты что об этом думаешь, Люба?
— А что думать? Дура она, конечно, Нинка ваша. Разве можно так? Губит себя, губит. А ещё и сестру, и врача под суд подводит. Жаль её, да что сделаешь, с дурой-то…
Анька вышла из палаты, подошла к ординаторской, постояла. Потом вроде бы пошла назад. Потом снова вернулась и постучала в дверь.
— Войдите, — сказал Ярославцев. — А, это ты! Что скажешь?
— Евгений Петрович! Я просить пришла… не говорите главврачу! Не выгоняйте Нинку! Она пропадёт! Она до Горловки своей не доедет — или повесится, или сбежит… Не выгоняйте, простите её! Она после операции будет хорошо лежать — это она перед операцией вышла, как бы напоследок…
— Значит, мы вас тут лечим, мы вас тут оперируем, а вы сами всё разрушаете! Вы не цените ничего, не умеете ценить! А если бы Нинка ваша под машину попала? Кто бы под суд пошёл? Я? Нет, надо выгнать её. Чтоб другим неповадно было! Как я могу такую историю скрыть!
— Евгений Петрович, нельзя Нинку выгонять! А если она с собой покончит? Она же пропадёт… Евгений Петрович, тогда надо всех нас выгонять… мы тоже бегали…
