Парень на лавочке повернулся, и… лучше было бы Нинке вообще никого ни о чём сейчас не спрашивать… Потому что на лавочке сидел Ярославцев.
Нинку привезли в санаторий на «Скорой помощи». Сбивчивым шепотом она рассказала девчонкам всё. И мальчишкам — тоже, так как ширма была уже поднята на ночь, и почти никто ещё не спал.
Слышно было, как Ярославцев распекал в коридоре дежурную сестру, грозя выговором и увольнением. Потом Ярославцев вышел на веранду и проговорил тихо и значительно:
— Завтра, Акишина, я буду во всём разбираться с тобой. Готовься.
Тон Ярославцева не предвещал ничего хорошего.
— Ну, ты и вляпалась! — это было общее мнение.
— Ну, ты и вляпалась! — сказала утром медсестра, придя на подъём. И нам из-за тебя попало, и ещё разборки будут, если Ярославцев до главврача дойдёт. Всем устроила!
Нинка держалась до тех пор, пока после завтрака не пришла Люба — звать Нинку в ординаторскую.
— Иди! — сказала Люба, — велено тебя на костылях привести.
— Я сейчас сама приду, — сказала Нинка.
Люба ушла.
Нинка встала на костыли и тоже ушла из палаты. Через десять минут снова пришла Люба.
— Где Нинка? Ярославцев ждёт!
— Как где? Пошла, уже десять минут назад!
— А куда же она пошла?
Короче, пропала Нинка. Все, кто мог, стали искать Нинку, пока ничего Ярославцеву не говоря. Нинки нигде не было.
Нинку нашла Анька. В дальнем конце коридора была кладовка, замок там был слабенький и открывался легко. А изнутри кладовки была хорошая, добротная защёлка. Анька дёрнула дверь в кладовку. Дверь не поддалась.
— Нинка, ты здесь? Нинка, это я, Анька! Я одна, не бойся.
— Анька, пойди, сделай чего-нибудь!
— А чего?
— Сделай чего-нибудь, ради Бога, потому что если меня выгонят, то я отсюда не выйду! — Нинка говорила всхлипывающим, срывающимся голосом. — Я домой не поеду! Меня мать убьёт… Я отсюда не выйду! Я тут повешусь, так и знай, я тут повешусь! У меня верёвка тут есть! Если меня выгонять будут, я повешусь!
— Нинка, подожди! Подожди, я сейчас Любу позову….ты только не вешайся, ради Бога, не делай ничего. Нинка, обещай, что меня дождёшься!
— Ладно, — всхлипывая, проговорила Нинка, — сделай что-нибудь, Анька!
Анька кинулась искать Любу. Люба была ближе всех, Люба никому не скажет.
Через пять минут Анька и Люба стояли под дверью.
— Повешусь! Повешусь! — Нинка уже других слов не говорила.
— Придётся за Ярославцевым идти, — послушав Нинкины крики, сказала Люба.
Ярославцев сразу оценил ситуацию. Он не стал разговаривать, а, разбежавшись, ударил плечом по двери. Дверь вылетела, и все увидели маленькую, заплаканную Нинку, сидящую на нижней полке среди чемоданов. Рядом с ней лежал кусочек лохматой бечёвки, которой перевязывают посылки и бандероли.
