Всё забыл сын! Красота солнца заворожила его. Ему показалось, что он всё может, что он всесилен, и что не просто он может вырваться на волю, а может и до самого солнца долететь. Стал сын забирать вверх, к солнцу.
Кричит, кричит ему отец, а он не слышит. Чем ближе к солнцу, тем мягче становился воск. Стал воск мягким, стали крылья похуже слушаться. Сын все равно пытается — всё вверх, вверх!
— Ось трэба батька слухаты! — прокомментировал Миронюк.
— Колька, замолчи!
— Если бы дальше сын продолжал лететь, крылья бы у него растаяли, и упал бы он вниз, и разбился бы о скалы…
— А ведь оно так и было! Я легенду эту знаю! — это уже Серёжка вставил слово.
— Все знают! Разбился бедняга, когда воск растаял!
Анька лежала на кровати, заложив здоровую, правую руку за голову. Всё, что она рассказывала, живо стояло перед её глазами. Она точно знала, что хочет сказать.
— Я обещала одному человеку, что не будет в моих сказках плохих концов, — сказала она.
На самом деле всё было так: там, внизу, стоял могучий богатырь. Видит он, что один беглец правильно летит и вот-вот пересечёт границу свободной страны. А второй почему-то летит вверх. И подумал богатырь — ведь этот, второй, если взлетит ещё выше — разобьётся насмерть! «Надо спасать беднягу», — подумал богатырь.
Взял он свой огромный лук, вставил стрелу, и…
Стрела попала богатырю прямо в руку. Если хотите, то в ногу. Хуже, конечно, если в спину. Но стрела поразила Икара не насмерть. Стал он падать, ушибся сильно, и упал к ногам богатыря. Стонет, бедняга, корчится!
Богатырь поднял его и говорит:
— Очень уж ты высоко собрался взлететь! Спас я тебя. Но я не хочу, чтоб ты снова в плен попал. Сейчас я отнесу тебя к себе, вытащу стрелу, залечу твои раны…
— Полежишь три месяца до операции, месяцев пять — после! — таким же тоном, как Анька, продолжила Нинка.
— В гипсовой кроватке полежишь!
— На костылях побегаешь! — народ сразу понял, в чём дело.
— Да, так. Вы точно догадались. Так оно и было, — продолжала Анька. — Стал его лечить богатырь. Может, и в гипсовую кроватку положил. Лечил его богатырь, лечил, и учил при этом, как быть сильным, и как не быть дураком.
И, когда время пришло, сделал Икар себе новые крылья и вырвался, наконец, на свободу. Отца увидел…
С тех пор в Греции есть поговорка — стрела, что ранит, может и спасти.
— Что, правда в Греции такая поговорка есть? — спрашивает Славик.
— Наверно, есть. Такой поговорки не может не быть. А вообще-то я придумала её, — ответила Анька.
