— Но Крофорд все же жадно целует ее! — нетерпеливо возразил Шарон.
— Если он мужчина, не терпящий поражений, то не отступит…
— Ты чертовски права! — хрипло сказал Айк и накрыл ее губы своими.
На этот раз никакого притворства не было, поцелуй стал настоящим с самого начала. Его язык проник между губ Барбары во влажную глубину ее рта, рука потянулась к талии, бедрам. Он прижался к ней животом, мощными бедрами.
В голове девушки все завертелось. Близость Айка действовала как наркотик, возбуждала и дурманила. Грудь сразу набухла, соски отвердели, внизу живота разлилось тягучее томление, охватывавшее постепенно каждую клеточку тела. Оно горело и плавилось… А когда даже сквозь одежду Барбара ощутила твердую выпуклость разбухшей мужской плоти, она уже не владела собой, буря надвигающейся страсти выжала из нее стон.
— Так будет и на съемках? — прерывисто прошептал Айк.
Барбара поспешно отстранилась. Что они делают? Не зашла ли она слишком далеко, потеряв всяческий контроль?
— Что?
— Ты намерена почувствовать оргазм?
Девушку потрясли его слова.
— Оргазм? — запинаясь повторила она.
— Ты считаешь, я бревно и ничего не понимаю?..
Барбара онемела. Неужели ее реакция так очевидна? Нужно как-то выпутываться, решила она и довольно игриво спросила:
— А по-моему, ты сам ничуть не смутишься перед камерой оператора или своих ассистентов. Я не права?
— Сомневаюсь, — сухо уточнил он и тут же развязал ей руки и слез с кровати. — Пойду приму холодный душ. Репетиция окончена.
— Тогда желаю тебе спокойной ночи, — произнесла Барбара и тут же устремилась в свою комнату.
С того вечера они, казалось, заключили негласное соглашение насчет поцелуев и, отбросив всякое притворство, целовались по-настоящему. Правда, Барбара старалась контролировать свои реакции из опасения, как бы ее снова не занесло. Фокус заключался в постоянном напоминании самой себе: Шарон платит по счетам! И это срабатывало. Пока.
Несмотря на то что они целовались почти каждый день, ее внутреннее напряжение не ослабевало. Наоборот. Барбара всегда ощущала его присутствие, даже если Айка не было в комнате, и ни на секунду не забывала об опасности затеянной игры.
Но она училась понимать его тело. Например, стала точно распознавать мгновение, когда настоящее желание Шарона одерживало верх над притворным, положенным по сюжету. Это был едва уловимый момент. Руки Айка сжимались крепче, дыхание ускорялось, тело наливалось, что не могло не возбуждать Барбару. Ей все труднее и труднее становилось сохранять, хотя бы частично, собственную сдержанность. Теперь вечера, когда Шарону необходимо было уезжать куда-то из дому, пришлись кстати. Они служили перерывом в их постоянном общении и предоставляли Барбаре возможность собраться с силами.
