Когда пришла пора прощаться, сам предложил завезти Барбару домой, поскольку это по пути к отелю «Бурбон», где он остановился. Она чуть не лишилась чувств от радости.
Потом они ехали в машине, и Барбара без устали перечисляла названия улиц и площадей, мимо которых они проезжали.
— Я люблю ночной Париж, люблю бродить по улицам. Это моему родному Кракову я обязана такой привычкой. Вот если бы у вас было свободное время и возможность туда слетать, я познакомила бы вас с маленьким чудом, неведомым большинству американцев.
— Когда-нибудь непременно там побываю, — к своему удовольствию, услышала Барбара ответ Шарона. — Но у меня совершенно нет времени: должен посмотреть несколько спектаклей, в которых сейчас играет ваш отец. Я видел его раньше, очень ценю актерские данные Молика, однако мне полезно познакомиться с тем, каков он в последних ролях. Буду признателен, если пани поможет мне получше узнать Париж.
Боже, как обрадовалась Барбара.
— Завтра же отправимся! С чего начнем? С Монмартра? Люксембургского сада?.. Хотя чего я мелю — вы наверняка там не раз бывали.
— Подойдет любой маршрут, — смеясь, перебил ее Шарон.
Потом они встречались довольно часто. Гуляли, пили кофе, катались по Сене. Много разговаривали и смеялись. Ей было с ним легко и естественно, как дышать или греться на солнце. Барбара чувствовала, если он и не влюблен в нее, то она ему, по крайней мере, нравится, даже очень. Иначе зачем Айку проводить с ней все свободное время, спрашивала себя Барбара.
Ну хорошо, он еще ни разу не целовал ее, не сделал и поползновения, скажем, обнять. Что ж, он старше, опытней и не спешит форсировать события, очевидно щадя целомудрие юности.
Однако Барбара порой замечала выражение глаз Айка, когда они скользили по ее стройной фигурке или губам, которые она по привычке покусывала. Он всегда отворачивался, стоило ей засечь его взгляд…
Девушка мечтала не только о поцелуях и объятиях, о гораздо большем — хотела его так, что временами кружилась голова.
Дни летели, приближалось время разлуки. Айку Шарону предстояло посмотреть в театре последний спектакль с участием Молика. Больше ему в Париже делать было нечего, продюсеры торопили со сдачей режиссерского сценария и запуском фильма в производство. Анджей собрал гостей. Он с полным правом мог похвастать удачей: молодой режиссер не изменил решения снимать Молика в своем фильме. Голливуд из навязчивой идеи, преследовавшей его всю жизнь, становился реальностью.
