Молчи и обнимай - Джулия Эйлер

Тарелка врезалась в стену рядом с его светлой головой. Она наблюдала за медленно растекающимся по стене, в очередной раз пересоленным, борщом. Где-то на фоне играла песня:

«Молчи и обнимай меня крепче…»

Она была бы рада, если бы он просто замолчал и обнял её. Она бы спокойно рассказала ему, что её тревожит. Но его руки больше не были её пристанищем, её родным домом… Именно сейчас ей вспоминалось, как они любовались луной, лежа на качелях под дождем. И в тот момент ее волновало лишь то, что ноги в джинсах выглядят толстыми. Знала бы она, что ноги – меньшая из ее проблем. На фоне бьющихся тарелок и его рычащего голоса, воспоминания то блекли, то разгорались ярким огнем.

«Просто молчи, просто молчи…»

Он мог сделать все, что угодно: достать для нее звезду с неба, сводить в кино, выкупив все места. Он мог решительно все, а молчать – не мог. Он ведь с самого начала знал, что она ненавидит готовить, но так любил домашнюю еду… Ее он любил больше. Перед глазами пронеслись все «блюда», что она готовила для него: полусгоревшие головешки котлет, твердые, как кирпичи, ракушки макарон.

«Мой милый, день прошел мимо…»

У нее и правда каждый день проходил мимо. Работа-работой, а дома вечно старалась научиться, стать хозяйкой, поваром, медсестрой… А ему все мало и мало. Вспоминалось лето, когда все начиналось. Беседка средь леса, горячие губы, твердые руки и шепот: «Будь со мной, просто, пожалуйста, будь». И поверила ведь, была. И есть. Пока что.

«А мне б упасть в ладони к лету…»

Он бы обязательно замолчал, если бы она только сказала хоть слово. Больше всего на свете его злило, когда она молча смотрела на него своими серыми глазищами, одними только глазами осуждая, любя, ненавидя… Он вспоминал как она смеялась и визжала, когда они ехали через море с такой высокой травой, что казалось, они попали в параллельную вселенную, в которой, кроме них и машины больше ничего и никого нет… Но она молча кидала чертовы тарелки в его голову, так ни разу и не попав.

«Все тускло, мне все сном мнимым…»

Она занесла очередную тарелку за спину, размахиваясь… Но вдруг в сознании мелькнула искорка-воспоминание: их утро… Каждое их утро. Нежные руки, ласкающие бедра. Губы, целующие слаще любого шоколада. Она не хотела это потерять. Но и разговаривать сил больше нет. Она никогда не умела объяснять своё недовольство… Проще ведь замолчать.

«И время меня ест, а не лечит…»

Как всегда, чем дольше она молчала, тем громче он кричал. Он был бы рад любой истерике и крикам с её стороны… Тарелки закончились. Запоздалая мысль скользнула в голову: «Из чего мы теперь будем есть? Хотя, если мы сейчас не остановимся…» Эта нелепая, неподходящая мысль отрезвила. Он понял, что они слишком близки к точке невозврата… И сделал шаг к ней навстречу, раскинув руки для объятий.