Тем же мягким голосом, каким она говорила о созерцании своих спящих детей, Сейри сказала волшебнику:
— Послушай. Послушай меня. Ты же не знаешь. Та ветка, сломавшаяся, когда ты... что если это и было волшебство, которое защищает и себя, и тебя? Фермерская телега, появившаяся именно в тот момент, когда вы с детьми заблудились и все вместе звали на помощь...
— Морра тоже об этом говорила. — Сказал волшебник как будто сам себе. — Но это просто проявление ее детской доброты.
— Женщина из моей сказки никогда не задумывалась о том, творит ли она волшебство. — Сказала Сейри. — Она понятия никакого не имела о магии, она просто раскрылась навстречу тому, что могло быть внутри нее. Тебе надо сделать то же, что и она, – позволить себе то, чего ты так жаждешь.
Шмендрик упрямо не желал поворачиваться к ней лицом.
— Желания сами по себе не имеют никакой силы. Поверь мне – я бы знал.
Морра слышала, как ее мама снова затаила дыхание на секунду, и ответила:
— Я тоже.
Волшебник наконец повернулся к ней. Он очень долго ничего не говорил, лицо его было скрыто тенью, и бледная луна освещала только его плечи .
— Я думаю, я и дальше останусь глупцом. Я решил, что тебе стоит об этом знать.
— Ты жив. Это, в принципе, то же самое.
— Значит, думаешь, не стоит мне продолжать искать свою идеальную ветку? Даже не знаю, ничего не могу обещать, — говорил Шмендрик, медленно приближаясь к Сейри.
— Ты сделаешь то, что считаешь должным. Люди всегда так делают.
— Но ты не оставишь надежду.
Она задумчиво покачала головой:
— Нет.
— Ну что же. — Волшебник наклонился к ней и протянул свои раскрытые ладони к ее рукам, лежащим на бедрах. — Еще один подарок. Дай мне свои руки.
Со своего подоконника Морра видела, как ее мама медленно, почти застенчиво подняла руки. Как бы она хотела видеть сейчас ее лицо.
Волшебник осторожно взял ладони Сейри в свои, и ее маленькие, огрубевшие руки почти полностью утонули в его — больших и мягких. Он очень-очень долго стоял не двигаясь, бормотал что-то, наклонив голову так, что шляпа держалась на ней только чудом, потом, наконец, отступил на шаг назад и сказал просто:
— Вот.
Сейри посмотрела на свои ладони.
— Но я ничего не вижу.
— Я тоже не вижу. Но мне кажется, я и не должен. — Его голос, от которого можно было ждать интонаций грусти или разочарования, прозвучал как-то даже удовлетворенно. — Спроси утром Финдроса или Морру.
Спросить меня о чем? сонно подумала Морра.
— Ты очень странный человек... и здесь ты всегда желанный гость. Прощай, друг. Приходи к нам снова.
