— Он близок к этому. Но вы только что заметили, что из всей компании Моньо самый порядочный…
— Да, потому что он не развращенный. Филип и Спас не пьют, зато испорчены вконец.
— А Магда?
— Магда тоже испорчена, как и они. Если Филип прикажет ей идти с первым встречным, она пойдет, не задумываясь.
— А вторая? Дора?
— Изображает жертву. Сами влипнут в грязь, а потом строят из себя униженных и оскорбленных…
— Ясно, — киваю я. — А что еще?
— А остальное все то же: шатания, безделье и бесконечные разговоры. Особенно этот, наш философ — Моньо. Обожает тянуть резину: «Жизнь — это бессмыслица…», «Развитие — это движение к самоубийству…» — Лиза произносит эти высокопарные фразы, стараясь подражать Моньо.
«Тогда и кончай жизнь самоубийством, — сказала я ему, — а меня оставь в покое, дурак ты этакий». Точно так ему и сказала. И больше не переступила порог «Бразилии». И должна сообщить, что всю эту компанию забыла начисто.
— Верю вам. И просто сожалею, что заставляю вас снова вспоминать об этих вещах, но другого выхода у меня нет. А что это за история с Асеновым?
— Глупая. Как все их истории. Филипу захотелось выдать Магду за Асенова. «Я, — говорит, — устрою твою жизнь. А когда уедешь в Мюнхен, не забудь пригласить в гости…»
— Прямо так и говорил?
— Нет, прямо так не говорил, но это подразумевалось. Филип не из тех, кто объясняется прямо в лоб, открыто.
— А потом?
— Вот что потом, не знаю. Как раз тогда я и поругалась с Моньо, и больше ноги моей не было в «Бразилии».
— И правильно сделали. Хотя кофе там превосходный.
— А я—то какова! Даже кофе не предложу! — восклицает Лиза, она, вероятно, принимает мои слова за намек.
— Нет, спасибо. Если разрешите, я пойду.
Хозяйка провожает меня к выходу. Миловидная женщина, с прирожденным даром хозяйки, матери и домашнего командира. Странно, как она могла попасть в эту компанию бездельников. Скорее всего, в поисках мужа.
— Зайдете еще? — осторожно спрашивает Лиза.
— Не думаю. Зачем?
— Нет, я не против, но сами понимаете, мне бы не хотелось вести такие разговоры при муже.
— Не тревожьтесь. И смотрите, как бы он не закурил снова.
— Ну, уж об этом не беспокойтесь, — самодовольно улыбается Лиза.
Место следующего визита — мансарда. Если я говорю «мансарда», не торопитесь представить себе комнатушку с подслеповатыми окнами и паутиной по углам. Возможно, когда—то этот чердак имел подобный вид. Но это было давным—давно. Теперь передо мной — просторное помещение, с гладко оштукатуренными, покрытыми свежей краской стенами, с натертым до блеска полом и широким окном, со старинной добротной мебелью и веселыми занавесками. Одну стену почти целиком застилает нежная зелень вьющегося растения.
