Она постелила Джеймсу белоснежное, тщательно выглаженное и благоухающее лавандой белье, а затем направилась в ванную.
Когда она вернулась, Джеймс иронически оглядел ее строгую ночную сорочку с высоким глухим воротничком.
— Не засыпай, я скоро, — протянул он и в свою очередь пошел в ванную.
Люси вряд ли успела бы уснуть, даже если б и хотела, так скоро он появился в комнате снова. Прикрыв дверь, Джеймс приблизился к ее кровати и присел на край.
— Это твоя кровать или моя?
Сердце у Люси упало, и она хрипловато прошептала:
— Я почти заснула, Джеймс, я ужасно устала. Давай не сегодня, прошу тебя.
— Подвинься, — коротко сказал он и тотчас скользнул к ней под одеяло.
От прикосновения теплого мужского тела Люси вздрогнула. Он прижался к ней, обнял за талию, а затем откинул ее темные волосы, чтобы добраться губами до чувствительной кожи на затылке, отчего кровь в ее венах ускорила свой бег. Руки его поднимались все выше, принялись ласкать нежную грудь, и жар его ладоней проникал сквозь тонкий хлопок ее сорочки.
В горле у Люси пересохло. Она закрыла глаза. Люси дрожала в объятиях Джеймса, ощущая меж бедер горячую волну страсти.
Она хотела мужа, как и всякий раз, когда он касался ее. Тело ее находило его неотразимым. Но если он станет любить ее здесь, в доме Дэвида, подумала Люси, это разрушит всю ее жизнь.
Одно дело выйти замуж за Джеймса и спать с ним в Лондоне, и совсем иное — делить с ним постель здесь, где они с Дэвидом выросли. Лондон был далеко, все равно что на другой планете. То, что происходило там, как будто и значения не имело. Этот же дом был для Люси чем-то вроде драгоценного хрустального шара, внутри которого все должно было оставаться неизменным. Именно здесь хранились ее воспоминания о счастье, таком реальном и в то же время иллюзорном.
И если Джеймс станет любить ее сегодня ночью, он разобьет этот шар. Он наполнится новой жизнью. Сама мысль об этом казалась Люси невыносимой.
В порыве гнева она вырвалась из рук Джеймса, села и зажгла лампу, стоявшую на тумбочке.
Джеймс все так же лежал, глядя на нее сузившимися глазами.
— Я же сказала тебе! Не хочу сегодня заниматься любовью!
— Да, сказала, — процедил Джеймс сквозь зубы. Его рука нашла выключатель, и в комнате снова воцарилась тьма. — И хочу раз и навсегда предупредить тебя — я не собираюсь больше делить наше ложе с твоим воображаемым любовником! Сегодня здесь будут только двое — ты и я!
Он потянулся к Люси, которая попыталась ускользнуть от его рук, но он опередил ее и подмял под себя. Под тяжестью его тела Люси застонала, и в следующее мгновение Джеймс уже целовал ее.
