Тем временем пьяные хулиганы пришли в себя и, возможно, даже протрезвели, но так или иначе дальше связываться с неожиданным спасителем не захотели. Конечно, они узнали его и не особо этому обрадовались. Ковыляя и потирая ушибы, они стали медленно отходить. Их главарь, кажется, его звали Петр, успел подтянуть брюки и теперь пытался сохранить остатки поруганного достоинства, исторгая матерную ругань и запоздалые угрозы. Но Дима их уже не замечал.
– Сейчас, Настенька... Успокойся, видишь, они уходят...
Он поймал себя на мысли, что это первые его слова, произнесенные вслух с того самого момента, как он утром проснулся. И очень удивился. Разве у него такой голос? Он никогда не говорил еще таким голосом.
– Пойдем домой. Сейчас я тебя отведу. И не бойся, никто ничего не узнает. А эти... Пусть только еще попробуют сунуться!
Дима впервые с удивлением почувствовал ответственность за другого человека. На какой-то момент он даже позабыл все на свете. Даже то, что очень волновало его в последнее время: видение, что кто-то чужой постоянно наблюдает за ним со стороны.
После этого происшествия несколько недель они, словно договорившись, старались вести себя так, будто ничего не произошло и не изменилось. Всякий раз, столкнувшись с Димой где-нибудь в доме, Настя, как, собственно, было и прежде, робко здоровалась, уступая ему дорогу. Правда, если бы в этот момент Дима взглянул на нее, то заметил бы выдающий ее с головой румянец и стыдливо опущенные глаза.
Девушка по-прежнему ходила в своих неизменных невзрачных одеждах, которые по логике вещей должны были больше отталкивать мужчин, чем пленять. Однако под мешковатым балахоном он теперь легко улавливал очертания ее стройного и сильного тела. Он будто бы воочию видел мощные и крутые белые бедра, черные застиранные трусики, которые тогда сорвали с нее насильники...
В эти мгновения на него накатывалась мощная пьянящая волна совершенно не испытанных ранее эмоций. Эта волна накрывала его с головой, мешая ровно дышать. А когда наконец откатывала назад, его большое и сильное тело становилось пустым, как коробка из-под выпитого молока.
Жить под одной крышей обоим становилось все труднее, но никакой альтернативы не было в помине. Они догадывались, что по неведомой им причине ни один из обитателей этого дома на дальней окраине города не может покинуть эти стены.
Дима старался поменьше и как можно реже оставаться наедине с Настей. К счастью, в самом начале июля подвернулась работа.
