Галина Николаевна, если верить ее личному делу, никогда не была замужем. И, говорят, никого никогда не любила. Тем более не любила, как эти дети. Подсудимый и потерпевшая.
Ее сердце, ее душа уже давным-давно сморщились и высохли, как безводная пустыня, навсегда лишенная надежды даже на одну любовную единственную слезу природы, упавшую на нее с небес. Так, по крайней мере, Зуевой всегда казалось, когда она вообще смела думать о подобной чепухе. Неужели ей был нужен этот судебный процесс, чтобы усомниться в самой себе? Стыдно признаться. Тем более когда тебе лишь чуть за пятьдесят.
– Нет ли у обвинения и защиты отвода судьи? – спросила она прокурора и защитника.
– Нет! – мгновенно откликнулась адвокат.
– Ни в коем случае, ваша честь, – миролюбиво проинформировал государственный обвинитель.
– Тогда приступим. Поскольку по желанию подсудимого судить его будет суд присяжных, прежде всего необходимо утвердить состав заседателей. У меня уже имеются предложения по присяжным, поступившие от прокурора и от защиты. Прошу стороны подойти к отбору кандидатур с максимальной ответственностью. Если будут отводы по персоналиям, прошу высказывать их, невзирая на лица.
Адвокат и прокурор согласно кивнули. Гришайло при этом внутренне всего передернуло. Два месяца назад, когда очертания будущего судебного процесса в целом у него полностью сложились, тогда еще подследственный Сироткин никакого понятия не имел о суде присяжных. В этом прокурор убедился сам, когда спросил парня, будет ли тот настаивать на суде присяжных. И получил «под запись» красноречивый ответ: делайте что хотите, только быстрее. «Кто же его за это время научил? – Гришайло неприязненно взглянул на молодого адвоката. – Неужели она? Только зачем ей-то это надо? Ведь дамочка назначена в защитники. Чего ей копья ломать? В итоге только процесс затянется».
Екатерине Черняк действительно присяжные тоже были не нужны. Она вела лишь третье в своей жизни дело и прекрасно сознавала, что, сколь бы процессуально она ни была сильна, в ораторском искусстве прокурора ей не переиграть.
А что присяжные? Из американских фильмов Екатерина знала, что присяжные клюют на красивые речи, прислушиваются сначала к подсказкам сердца и души, а потом уж к здравому смыслу.
Настроения местных жителей были ей давно известны. Еще с той поры, когда тринадцать лет назад уехала из родного города, а точнее, сбежала куда глаза глядят, лишь бы вырваться из этого «махрового» царства мещанства и пошлости. Им только ткни пальцем в городского изгоя, как тут же разнесется по улицам: «Ату его!»
