Царьков удивленно поднял брови:
– Чего ради? У нас что, ожидается поголовная выплата долгов по зарплате, а ты располагаешь оперативной информацией, что кто-то хочет грабануть казну?
– Никак нет, Вадим Семенович. Завтра начинается суд. И по этому поводу я действительно располагаю оперативной информацией. – Майор понизил голос, словно кабинет главы администрации прослушивался шпионами: – Вы, конечно, знаете, что слушание дела в связи с его конфиденциальностью будет рассматриваться при закрытых дверях?
– Конечно, знаю. Еще бы не знать!
– Так вот, из-за закрытости процесса ажиотаж стал только больше. И завтра, по моим данным, зевак на площади перед Домом культуры соберется немало. Вдруг кто попытается прорваться в зал?
Царьков задумался. Правда, не о том, что тревожило начальника милиции, а как некстати оказался этот суд. Через три месяца заканчивается срок его пребывания на посту главы администрации, уже, можно сказать, обещана солидная должность в областном центре. А тут этот суд. Как еще повернется дело? Не ославит ли его эта история на всю область? А то и страну? Надо ж было такому случиться?
– Ладно, вызывай дополнительный наряд. Я сам тоже подъеду. Передай кому следует.
Судья Галина Николаевна Зуева не торопясь устроилась в судейском кресле, разложила бумаги и лишь после этого цепким взглядом окинула зал. Она с удовлетворением отметила, что все присутствующие, как по команде дирижера, с жадным любопытством смотрят на сцену. Их недвусмысленные взгляды по очереди пожирали глазами двух главных персон начинающегося действа. Ее и Его. Судью и подсудимого.
Галина Николаевна невольно перевела взгляд на человека, который, понурившись, сидел в наскоро собранной местными умельцами клетке. «И это насильник? Никогда бы не сказала, – подумала она. – Но кто их, насильников, поймет?»
Еще при подготовке к процессу, изучая материалы следствия, Зуева сразу насторожилась, недоумевая, по какой такой веской причине председатель областного суда направил дело именно ей? В профессиональном плане никакой особой сложности оно не представляло, ничего заковыристого в нем она не увидела. Разменивать судью ее уровня на «проходное» дело – это уж слишком!
Из своей многолетней практики Зуева знала, что подобные случаи далеко не всегда доводились до суда. Ведь ни сама потерпевшая, Уфимцева, несовершеннолетняя, ни ее официальный опекун, подполковник в отставке Добровольский, ни в какие судебные инстанции или другие правоохранительные органы не обращались. Обычно в подобных обстоятельствах все улаживают, так сказать, по-семейному. А тут, как ни странно, делу дали полный ход. Причем с инициативой выступила не кто-нибудь, а сама районная прокуратура. Она же, по каким-то только ей ведомым соображениям, и раздула дело до небес. Что бы все это могло значить?
