– О, Габриель, – простонала Лаура.
Она попыталась обнять его, чтобы утешить, однако Габриель отстранился:
– Я ошибался насчет Изадоры. На похоронах брата она даже не взглянула на меня. Когда я предложил купить для нее дом, учредить трастовый фонд для своей племянницы, она категорически отказалась. Я отобрал у нее мужа, отобрал отца у ее дочери. Она пожелала мне сгнить в аду. В конце концов Изадора вышла замуж за американца и переехала в Майами. Сейчас моя племянница уже выросла. – На его глазах блестели слезы. – Ей почти двадцать, а я не видел ее с тех пор, как она была совсем крошечной.
– Не видел? – переспросила шокированная Лаура. – Но она же твоя единственная родственница. Твоя семья. Она дочь твоего брата!
Он стиснул зубы:
– Как я мог увидеться с ней? Кто позволит мне общаться с племянницей, если из-за моих бездумных поступков она лишилась отца? Своих бабушки и дедушки?
– Но, Габриель… Это был несчастный случай. Ты пытался помочь своему брату. Мы порой совершаем ошибки, когда дело касается людей, которых мы любим. Твой брат простил бы тебя. Твои родные любили тебя. Они бы поняли, что ты не хотел…
– Закончим эти разговоры! – прорычал Габриель. Его глаза горели. – Ты хотела выяснить, почему я не хочу иметь детей. Я объяснил.
Лаура закрыла глаза. Слезы текли по ее лицу.
– Поздно, – прошептала она.
– Что ты имеешь в виду? – спросил он. – Что «поздно»? О чем ты?
Она решительно вздернула подбородок:
– У меня никогда не было другого любовника, Габриель. Ведь я не переставала любить тебя. Только тебя.
Он уставился на нее. Выражение его лица сделалось мрачнее грозовой тучи.
– Это невозможно! – бросил он гневно. – Робби…
– Ты не понимаешь? – покачала она головой. – Робби – твой сын.
Габриель замер, затем отшатнулся.
– Что? – задыхаясь, спросил он.
– Робби – твой…
– Я слышал! – воскликнул он, закрывая руками уши. – Ты ошибаешься. Это невозможно.
– Нет, – тихо сказала Лаура. – Разве ты не заметил, как он похож на тебя? Не заметил, что он родился ровно через девять месяцев после нашей ночи? Как ты мог не догадываться? Как ты мог не видеть этого?
Габриель замотал головой.
– Но этого… этого не может быть, – глотая ртом воздух, выдавил он. – Я был осторожен. Мы предохранялись.
– Известно, что презервативы не дают стопроцентную гарантию…
– Только для людей, которые не умеют ими пользоваться! – пробурчал он. – Я к таковым не отношусь.
– Даже тогда есть три процента вероятности, что…
– Нет! – Он выставил руку, не давая ей продолжить. Габриелю казалось, что он не может дышать. Он ослабил узел галстука. – Я не могу быть его отцом. Не могу.
