Странно, недоумевал Петр Ананьевич, разумный человек — не первый год в революции! — а не понимает очевидного. Если уж стал революционером, забудь о почестях, пренебреги своим положением. А тому, кто в первую голову озабочен престижем, разумнее и порядочнее добиваться преуспеяния не в среде социал-демократов.
Задумавшись, Красиков потерял нить полемики. После речи Георгия Валентиновича — он выступил за ленинский проект — к столу вышел Русов, черноглазый порывистый кавказец, человек дельный, твердый искряк. Но что это? Что он говорит?..
— Еще раз напоминая товарищам, что член партии никаких прав не имеет, а наоборот — массу обязанностей по отношению к партии, приглашаю присоединиться к резолюции Мартова.
Да нет, он просто не подумал, к чему приведет вотирование формулировки Мартова. У них будет не партия, а сборище болтающих интеллигентов, кичащихся революционностью на словах и пренебрегающих пролетариатом на деле. Как же это Русов так оплошал? Он ведь не «рабочеделец» типа Акимова или Мартынова, не заграничник, оторванный годами от русских дел.
— Позвольте мне несколько слов? — Петр Ананьевич склонился к Плеханову: — Его необходимо переубедить.
Он вышел к трибуне:
— …Нам вовсе не выгодно разжижать ряды партии сомнительными элементами. — Красиков не сводит глаз с Русова. Тот сидит между своими земляками, Вековым и Карским, и на лице его смятение. — Мартов заботится, чтобы наш устав охватывал эти сомнительные элементы. Я понимаю его добрые намерения. Но ошибка его заключается в том, что он процесс роста социал-демократии рассматривает не динамически, а статически… — Красиков передохнул, оглядел собравшихся. — Товарищи, устав партии пишется не для профессоров, а для пролетариев, которые не так робки, как профессора, и, я надеюсь, они не испугаются организованности и коллективной деятельности. Для единиц вообще уставы не пишутся, они пишутся для коллективов. Я сказал бы больше: эти единицы, не имея санкции никакой из партийных организаций, совершенно никак не могут — ни формально, ни по существу — называться представителями партии.
И все-таки сторонники Мартова получили перевес.
Георгий Валентинович и Петр Ананьевич остановились в близлежащем скверике. Не было желания расставаться, важно было поговорить, основательней утвердиться в собственной правоте.
Мимо прошел Мартов. У него был вид измученного и чрезвычайно расстроенного человека. Красиков окликнул его:
— Юлий Осипович! Товарищ Мартов!
