— Господин Пешехонов, не вернуться ли нам к Трегубову? Так за что он арестован? Когда? Где его содержат?
— Вы правы. — Алексей Васильевич увял. — Он арестован в пятницу. Обвиняют его, как мне сообщили, по сто двадцать девятой статье Уложения. Но вот вчера я случайно узнал от одного сведущего человека, что по положению о политических делах они рассматриваются в трехдневный срок. Потому-то я так спешно к вам приехал.
— Такое положение действительно принято в третьем году. Но оно не всегда соблюдается. Во всяком случае, день у нас еще есть. — Петр Ананьевич задумался. — Сто двадцать девятая, говорите? Да это…
У входа кто-то позвонил. Красиков недоуменно поднял брови и отправился открывать. За дверью стояла Наташа.
— Вы? — Он испугался. — Что случилось?
— Я вам помешала? — Наташа едва не плакала от смущения.
— В чем дело?
— Я была в театре на Офицерской… Потом, когда освободилась, вдруг вспомнила… — Она сделалась пунцовой. — Клавдия выходная, вы один…
«Напрасно она это». — Трудно было заставить себя рассердиться. Но вслух он произнес как можно строже:
— Наташа, вам совсем не обязательно являться ко мне по воскресеньям. Что это вам в голову взбрело?
— Петр Ананьевич, я ведь знаю, как вы живете по воскресеньям. И не поедите ничего. А я бы сделала что требуется.
— Наташа, мы поссоримся.
— Я подожду, пока клиент уйдет. Я не помешаю.
— Что же, — уступил он, — посидите в приемной. Но уйдет он не скоро…
В кабинет он возвратился обескураженный. Приход Наташи смутил его. Теперь ни о чем, кроме этого неожиданного события, невозможно было думать. Особенно же угнетало его то, что ему не удавалось определить своего отношения к случившемуся: обрадовал, огорчил или испугал его этот визит Наташи? Пешехонов о чем-то говорил. Петр Ананьевич поднял на клиента непонимающие глаза и услышал:
— Вы, я вижу, чем-то озабочены. Если позволите, я зайду завтра.
Красиков проводил его до двери и, словно осознав, что не сказано самое важное, поинтересовался:
— Неужели вы искренне верите, что ваша легальная партия станет «школой демократического воспитания масс»? При самодержавии?
— Вижу, вы и по сей день остались в плену прежних заблуждений. — Пешеходов развел руками. — Мне вас жаль.
— Весьма признателен. Делом начну заниматься завтра.
VI
О нем все же вспомнили в охранном отделении Департамента полиции. Уже несколько раз под видом клиентов являлись филеры. У него, однако, нюх на эту публику пока не притупился.
Вот и этот. Его только что впустила в кабинет Наташа. Угрюмый, крупный, с бритым лицом, он осмотрелся, задержав несколько дольше, чем следовало, взгляд на книжном шкафу. Опустился на указанный Красиковым стул, внимательно присмотрелся к адвокату, запустил руку во внутренний карман пиджака, извлек толстый потрепанный бумажник, стал перебирать документы.
