Рассказы - Сержи Памиес

В детстве я как-то раз начал читать книжку, которая начиналась так: «Когда мне было шесть лет, в книге под названием ‘Правдивые истории', где рассказывалось про девственные леса, я увидел однажды удивительную картинку»[1]. Книжка называлась «Маленький принц», и дальше этой фразы продвинуться мне тогда не удалось. В десятилетнем возрасте я сделал вторую попытку, но опять не смог преодолеть страницу, где рассказчик повествует о пищеварительном процессе удавов. У меня не слишком хорошая память, но, если я не ошибаюсь, именно в начале семидесятых годов всех нас охватила эпидемия экзюперизма. «Маленький принц» считался самой подходящей книгой для пробуждения детской фантазии. И если в англоязычных странах все дети непременно должны были приобщиться к «Алисе в стране чудес» и «Питеру Пэну», то «Маленький принц» стал эталоном для наших современных родителей.

Я с некоторой тревогой отмечал, что мои приятели эту книгу читали, но еще больше меня беспокоило то, что знакомые девочки были от нее в восторге. Чтобы получить о книжке хоть какое-то представление, я решил пойти не совсем честным путем и просмотреть только картинки. Однако иллюстрации меня не вдохновили. Я был воспитан на энергичных линиях комиксов об Астериксе и братьях Дальтон, и посему этот бесцветный принц, работавший садовником на планете, где надо было чистить вулканы, точно печные трубы, не произвел на меня никакого впечатления. То ли дело Астерикс — герой непобедимого народа, черпавший силы в наркотиках, чтобы одним ударом отправлять на тот свет вепрей или римлян, или развеселое и непохожее на традиционную модель ячейки общества семейство Дальтон. Но поскольку герой Экзюпери пользовался успехом у моих друзей, я решил просто не хвастаться тем, что не читал этой замечательной книги. Это оказалось совсем нетрудно: надо было только не говорить о своей неспособности оценить метафизическое измерение этой истории. Обычно я не стеснялся и открыто заявлял о своем отказе читать то или иное произведение, однако, когда речь шла о Сент-Экзюпери, мною овладевало чувство вины. Мне было немного стыдно, и я надеялся поправить положение в будущем, не сомневаясь в том, что когда-нибудь найду ключик, который открывает дверь в этот мир, столь же невероятный, сколь волшебный.

Прошло много лет, на протяжении которых слава маленького героя продолжала расти (восемьдесят миллионов проданных экземпляров, переводы на сто пятьдесят языков). Как-то раз, придя на ужин в гости к родственникам, я обнаружил, что они оклеили комнату своего шестилетнего сына обоями, рисунок которых воспроизводил приметы мира маленького принца: барашек, географ, баобабы, роза, лис, уж и, конечно, сам отрок в длинном шарфе. Мне вспоминается, что я сначала подумал: «Родители настолько одурманены этой книжкой, что даже спальню сына так украсили». Однако когда передо мной предстал их сын, я все понял: он сам был маленьким принцем с картинки. Волосы ребенка растрепались, а рисунок на пижаме был поэтико-космическим. С тех пор я неоднократно убеждался в том, что самым восхитительным достоинством книги была способность создавать живые воплощения его главного героя.