Не стреляйте в рекламиста - Иосиф Абрамович Гольман

Моему «Панасонику» пять лет, но показывает он еще неплохо. На экране гангстеры вовсю палили друг в друга из всех видов оружия.

Валентина, как человек ответственный, делала в своей комнате уроки. Правда, помогал ей в этом магнитофон, включенный на полную катушку. Даже отсюда было слышно, как Ю. Шевчук с чувством выдавал свой старинный хит про осень. А вот Валек пытался любыми средствами зацепиться за боевик и остаться в нашей комнате…

Впрочем, здесь ему не светило. Лена уже почти отложила свое вязанье, и Валек тщательно взвеши-вал шансы: и по заду получить неохота, и понять, кто кого одолел в телевойнушке, тоже очень желательно.

Ну, а я, Александр Петрович Орлов, уютно разместил свое, прямо скажем, немаленькое тело, в старом продавленном кресле. За двадцать лет службы оно в точности приняло формы моего тела. Мои женщины давно порывались его выкинуть, но каждый раз я грудью вставал на защиту ветерана. Лишь в нем я чувствовал себя так, как когда-то в далеком детстве: спокойно и защищенно.

Короче, ситуация полностью отвечала избитому, но абсолютно точному определению: простое человеческое счастье. Жаль, что мы понимаем это, лишь когда оно позади…

Потому что через минуту в дверь позвонили.

Само по себе это было не удивительно. Мы достаточно гостеприимные люди, а мой бизнес (я работаю бухгалтером в небольшом рекламном агентстве) не приносит тех дивидендов, при которых начинают летать пули. Поэтому никаких новомодных видеокамер наружного наблюдения и прочей детективщины мы не имели.

Я, кстати, даже и не шевельнулся, чтобы открыть дверь. Во-первых, при росте 164 см и весе 96 кг лишний раз нерадостно. Да и к тому же в первый день заслуженного отпуска.

Во-вторых, зря, что ли, я рожал двух детей? Девочка тринадцати лет и семилетний мальчик вполне могут открыть дверь самостоятельно. Тем более что — девять из десяти — это пришли их товарищи.

И наконец, в-третьих, я был занят: шилом проделывал в брючном ремне очередную дырочку. Это занятие раздражало меня по определению. В 45 лет неприятно наблюдать в зеркале отражение, которое подошло бы кому угодно, но только не твоему, по-прежнему молодому, внутреннему "я". К тому же шило было слишком большим и длинным для такой работы, но почему-то с тонкой, очень неудобной деревянной ручкой. Короче, пусть бегут к двери молодые и стройные.