Как моряк возвращается с моря - Рэй Брэдбери

— Доброе утро, капитан.

— Доброе утро, Хэнкс.

— Кофе готов, сэр, садитесь.

— Благодарю, Хэнкс.

Старый человек сел к кухонному столу.

Он посмотрел на свои сложенные руки: они были напряжены, как трепещущая в ледяной воде форель, и даже воздух вокруг них дрожал. Когда ему было десять лет, он видел таких форелей в горных потоках. Его восхищало тогда это трепетание — потому что, пока он смотрел, они как бы выцветали.

— Капитан, — встревоженно спросил Хэнкс, — вы здоровы?

Капитан резко поднял голову, и в глазах его блеснуло прежнее пламя.

— Я думаю! И что значит «вы здоровы»?

Повар поставил на стол кофе, от которого разносился теплый аромат женщины, настолько отдаленный в минувшее, что капитан почувствовал только смутный залпах мускуса и толченых благовоний. Внезапно он чихнул, и Хэнкс подошел к нему, с носовым платком.

— Спасибо, Хэнкс. — Он высморкался, а потом осторожно отпил ароматную жидкость.

— Хэнкс?

— Да, сэр, да, капитан?

— Барометр падает.

Хэнкс обернулся и посмотрел на стену.

— Нет, сэр, он показывает хорошую и тихую погоду; это и показывает хорошую и тихую!

— Буря надвигается. Нас ждет трудное плавание, и пройдет много времени, прежде чем снова наступит затишье.

— Не говорите так! — сказал Хэнкс, повернувшись к нему.

— Надо говорить, как чувствуешь. Затишье когда-нибудь кончится. И начнется буря. Я давно готов к ней.

Давно, да. Сколько лет? Песок вытек из песочных часов и больше ничего не измерит. И снег засыпал его, как бы наслоившись белым поверх белого, погребя все под глубокими холодными пластами воспоминаний.

Он встал, покачнувшись, подошел к дверям корабельной кухни, распахнул их и вылез наружу…

…на открытую галерею верхнего этажа дома, построенную, как нос корабля; на галерею, сделанную из просмоленных досок старых кораблей. Посмотрел вниз, не на воду, а на выгоревшую летом землю на переднем дворе. Подошел к перилам и вгляделся в слабо закругленную линию холмов, тянущихся везде, куда бы не повернулся человек, куда бы не бросил взгляд.

«Что мне здесь делать, — подумал он в сильном возбуждении, — в этом странном доме-корабле, стоящем без паруса посреди пустынных прерий, где единственный звук — это свист крыльев птицы, летящей в одном направлении осенью и в противоположном — весной!»

Успокоившись, он взял бинокль, что висел на перилах — осмотреть пустынную местность.

Кэт, Катрин, Кати, где ты сейчас?

Ночью, забравшись глубоко в постель, уже засыпая, он вспомнил прошедший день и свои блуждания по закоулкам памяти. Он был один, уже двадцать лет один, если не считать Хэнкса — первого, кого он видел при восходе солнца, и последнего — при закате.