Манук - Ирина Борисовна Бабич

— Тина, иди спать. Иди спать, девочка, и не волнуйся. Ты же знаешь: переломы срастаются и царапины заживают.

— Царапины, да? Ну? папка…

— Тина, я тебе уже объяснял: у дрессировщика бывают только переломы, ушибы и царапины.

— Всё равно, у тебя раны!

— Тина, я сгораю от стыда! Раны бывают огнестрельные и ножевые. Нечего наговаривать на бедного бегемота!

— Бедный! Ничего себе — бедный. Там весь цирк…

— Тина, иди сюда! Сейчас же! Сядь и смотри мне в глаза. Что весь цирк? Его обижают, да? Ругают? Дразнят? Ну, что ты молчишь!

— Так тебя же перекричать нельзя. Ляг, а то я доктора позову. Никто его не трогает, твоего бандита.

— Тина!!!

— Папка, ну я же в шутку! Нет, правда, никто и не подходит к клетке.

— Как — не подходит? А Василь?

— Из чужих никто не подходит. А Василь и клетку моет, и воду в бассейне меняет, и еду заносит. Па, ну что ты, как маленький…

— А с капусты верхние грязные листья снимает? И свёклу моет? Тиночка, я ведь просил, не сиди, детка, в палате, у меня всё хорошо, будь там, в цирке, около Манука. Он ни в чём не виноват. Скажи, он плохо ест? Ну, скажи правду, я ведь чувствую.

— Да ест он, ест! Вот наказание… Сначала не ел, а теперь ест. И орать перестал.

— Ах, так он орал? Метался по клетке и орал, а в воду не лез, да? А ты мне не говорила. Ну, не огорчайся, я и сам знал, что он мучается. Я прикрикну на него только, и то он потом орёт и не лезет в воду. Знаешь, как я его в Харькове уговаривал: «Ну, Манук, ну, дружище, не сердись, с кем не бывает». Всё равно орал. Нервный! А тут такая история… Ты запомни, Тиночка: во всём виноват я. Не веришь? Ну, давай разберёмся…