Люди с футляром и без - Владимир Исаевич Круковер

Я недавно поселился тут.

Каждое утро под моим балконом проходит стройный человек в серой шляпе. Иногда он идет в элегантном костюме, иногда на нем темный макинтош. Но шляпа всегда одна – серая, с обвисшими полями. И всегда при нем коричневый футляр из замши. Он носит его бережно, а когда прикуривает от блестящей зажигалки, то зажимает футляр между ног, чтобы не ставить его на землю.

По форме этот футляр предназначен для гитары или другого музыкального инструмента, похожего на нее.

Человек с футляром – очень внимательный человек. Недавно он увидел меня на балконе и поклонился. С того дня он все время смотрит вверх, и если я на балконе – раскланивается…

В воскресенье он не проходит мимо моего балкона, может, он вообще не выходит в этот день из дома. Может, ходит другой дорогой. Но на работу он ходит всегда под моим балконом.

Мне очень хочется с ним познакомиться, только я не знаю, как это сделать практически.

Вчера он шел с работы, как всегда, в шесть, и мы заговорили. Он поблагодарил за приглашение зайти ко мне и обещал сделать это в воскресенье, в полдень. И действительно пришел. Мы очень мило провели время. Я угостил его хорошим коньяком и очень хорошим, настоящим, в зернах, бразильским кофе. Мы поболтали, он посмотрел мои фотографии и похвалил их. Он очень милый человек.

– Я – инвалид. Не важно, какой группы.

Теперь он часто заходит ко мне. Всегда по воскресеньям. Я попросил его заходить и после работы, но он сказал, что очень устает и вообще плохой собеседник.

– Уф, устал! – сказал он, бережно укладывая свой красивый футляр на столик в прихожей. – Сегодня был суматошный день.

– Все как-то стесняюсь спросить, – обрадовался я его визиту, – вы, простите, на чем играете?

– Играю?! – удивился он. – Вы приняли меня за музыканта? Ах, да! Вас сбил с толку этот футляр… Его мне сделали по заказу моей старшей дочери, с которой мы очень дружны, понимаете… Нет, я не музыкант.

Он бережно открыл свой футляр. Внутри все в футляре было отделано зеленым бархатом. Две лакированные ременные застежки крепили очень красивый топор, похожий на тот, которым мясники на базарах разделывают говяжьи туши. Металлическая часть этого рубящего орудия была никелированной, а топорище блестело полировкой под красное дерево. По бархатной отделке вокруг изящного топора были аккуратно размещены кожаные кармашки, как в несессере.

– Эти кармашки очень удобны, – сказал он, ласково дотрагиваясь до них кончиками пальцев. – Тут я держу оселки, – точильный брусок, хирургические ножовочки, щипчики и кусачки. Но этой металлической мелочью я почти не пользуюсь. Потому, что я никогда не допускаю брака в своей работе. Я ударяю только раз, и разруб получается ровным, как круг станины шлифовального станка – ни одной задоринки! За это на работе меня очень ценят…