Пожарники - Борис Виан

Патрик все чиркал спичкой о стену. Он потерял уже всякую надежду, хотя потрескавшаяся краска на стенке была шероховатой – ничуть не хуже спичечного коробка. На шестой попытке спичка совсем сломалась, и Патрик остановился – он еще не научился зажигать короткий обломок, не обжигая себе пальцы.

Напевая песенку, в которой часто повторялось имя Христа, он отправился в кухню. Дело в том, что его родители считали, что спичкам лучше быть рядом с газовой плитой, а не в шкафу с игрушками. Против этого Патрик мог протестовать лишь словесно – сила была не на его стороне. А имя Христа было одним из упреков, впрочем, бесполезным и скорее для красоты – все равно у них в семье никто не ходил в церковь.

Встав на цыпочки, он приоткрыл железную коробку и достал маленькую палочку с серной головкой. Он брал по одной – не так уж часто удается походить.

Потом он вернулся из кухни в гостиную.

Когда я вошел, занавески уже занялись и горели красивым ясным пламенем. Пат сидел посередине гостиной и размышлял, очень ли это смешно. Заметив мое удивление, он все-таки решил скривить губы.

– Послушай, – сказал я, – одно из двух. Если тебе интересно, то не стоит плакать, а если нет – тогда зачем ты это сделал.

– Да не то чтобы интересно, – ответил он. – Просто надо же спичками что-нибудь зажигать.

И разревелся навзрыд.

Чтобы показать ему, что я не делаю из этого трагедии, я добродушно сказал:

– Ничего, не расстраивайся. Когда мне было шесть лет, я тоже поджег старые бидоны из-под бензина.

– Тут же нет бидонов – я и поджег, что под руку подвернулось.

– Пошли в столовую, – сказал я, – и забудем прошлое.

– Давай играть в машинки, – обрадовался он. – Мы целых три дня не играли.

Мы вышли из гостиной, я тихонько закрыл дверь. Занавески уже догорели, и пламя подбиралось к ковру.

– Начали, – сказал я. – Твои синие, мои красные.

Он посмотрел на меня, чтобы убедиться, что я больше не думаю о пожаре, и, успокоившись, воскликнул:

– Ну, держись!

Мы играли целый час, потом долго спорили, стоит ли ему отыгрываться. Наконец мне удалось отвести Пата к нему в комнату, где, уверял я, коробка с красками ужасно по нему соскучилась. Затем, захватив простыню, я вышел в гостиную, чтобы в самом начале пресечь пожар, из которого ни в коем случае не хотел делать трагедии.

Из-за густого, удушливого черного дыма ничего не было видно. Я долго пытался определить, чем сильнее пахнет: горелой краской или паленой шерстью, – в конце концов раскашлялся и чуть не задохнулся. Плюясь и отдуваясь, я обмотал голову простыней, но тут же сбросил ее, так как означенная простыня загорелась.