— Как звать тебя? — стараясь скрыть недовольство, склонил голову на бок Хасан.
— Она Беяз Фаре, благородный воин, — услужливо отозвалась надсмотрщица, от чего удостоилась гневного взгляда.
— Не тебя спрашивал. Как смеешь ты открывать рот, когда не полагается? — позволяя гневу выйти наружу, вылиться на голову надсмотрщицы, яростно вскричал Хасан.
Прислужница рухнула на колени, упираясь лбом в пушистые, запыленные дорогой, ковры, дрожа всем телом. Я думала, у нее случится припадок, когда в угловатое плечо уперлась нога Хасана. Правильно. Бойся его. Такой может и зашибить ненароком. Или намеренно.
— Прости меня, о благородный, — причитала женщина, стараясь как-то унять гнев паххета.
— Молчи, глупая женщина. Уведи подарок, что так щедро достался мне от твоего господина. — Отступая назад и опускаясь на подушки, махнул рукой паххет. — Пусть пока побудет со всеми. А как до кораблей доберемся, там и посмотрим, на что она сгодится.
Я с трудом сдержала улыбку, пялясь в пол и стараясь привлекать как можно меньше внимания. Все верно. У Хасана нет здесь своего шатра. Как глава охраны каравана, спит он под открытым небом, а даже такую собственность как я, полагалось держать укрытой.
За ужином мне удалось стянуть пару лепешек. Что я с ними буду делать, если не сумею найти воды — не знала, но об этом пока не хотелось думать. Свернувшись в самом дальнем углу шатра, надеясь, что удастся ускользнуть, я постаралась уснуть хоть на пару часов, зная, что сил потребуется много.
— Беяз Фаре, — тихий голос Найтэн и легкое касание к плечу, заставили вскинуться, сонно осматриваясь кругом. Стояла глубокая ночь, и в лагере изредка раздавались то лошадиное ржание, то блеянье овец. Из рассеченного бока шатра на меня смотрели, едва различимые в темноте, глаза служанки. — Будь готова. Я вспугну овец, стража отвлечется. Другого шанса не будет.
Совсем еще молодая, не злая, женщина протянула мне кинжал, которым разрезала до этого шатер, и какую-то темную накидку. И то верно, мое светлое одеяние даже в темноте видно издалека.
— Спасибо, Найтэн.
— Только не подведи. Если тебя поймают, никто не спасет. И себя, и нас погубишь.
— Знаю, — едва слышно шепнула, крепче сжимая кинжал.
Ожидание в темноте казалось бесконечным, хотя прошло не более пары минут, когда над стоянкой раздалось встревоженное блеянье овец с другой стороны шатра, и взволнованные голоса стражи. Мужчины думали, что животных напугали степные волки, подошедшие слишком близко.
