Она торопилась
— Быстрее пройти контроль! Быстрее! Быстрее!
Наконец забросила в ящик для проверки чемодан, сумочку и прошла воротами. Они даже не пикнули, как обычно это бывает. Потому что она привыкла. Все из карманов черной короткой куртки выложила в сумку.
— Только бы побыстрее, — замирало в душЕ.
Подхватив вещи, кинулась в коридор, что вел в зал накопления. Пробежала к дальним рядам и села лицом к входной двери. Замотав черным шарфом ворот, спрятала подбородок, наклонив лицо. Надвинула черную незатейливую бейсболку, что купила подруга недавно на вещевом рынке, как и куртку с джинсами, чемоданом на колесиках и кедами, вместо кроссовок, пусть даже и китайских. Она, как можно тщательнее подбирала всю эту дешевизну, чтобы не отличаться из общего потока людей, что летели тур группами в Израиль.
В небольшом помещении накопления аэропорта Шереметьево, было шумно. Громко смеялись разновозрастные туристы, а некоторые уже были и навеселе, вскрикивали резко еврейские родители, подзывая своих расшалившихся детей, и скулили мелкие собачонки, что держали на руках пожилые израильские матроны с презрительными улыбками на губах. И только скромно жались к стенам группы монашек, да немолодых женщин, одетых в темные одежды с длинными юбками. Видимо, поломники по святым местам.
Лина осматривала взволнованную публику и не находила фигур высоких молодых людей в черных костюмах с внимательными глазами, глазами быстрых ищеек. Успокоившись, она прикрыла веки и, кажется, даже задремала. Вздрогнула, когда услышала объявление на посадку. Все еще оглядываясь, быстро прошла еще один досмотр, и вскочила на подножку второго автобуса, который остановился сразу вслед за отъезжающим первым. Народу было много. Уже приличная толпа стояла перед закрытым трапом и медленным ручейком вливалась в тело большого самолета израильской авиа компании «Эль-Аль». Стюардессы в темных приталенных костюмах с улыбками встречали, и показывали куда проходить, согласно купленным билетам. Лина на автомате дернулась влево, потом увидев удивленный взгляд бортпроводницы, на которую налетела, извинилась и пошла направо в салон эконом-класса, как и обозначено в ее билете. Она специально покупала такой на сайте, а потом выбросила единовременную карту из своего смарта, как только села в вызванное такси из старого двора, где когда-то жила с бабушкой.
Она заметала следы, как могла. Она очень боялась, что муж со своими ищейками все же найдет свою бывшую, но им не отпущенную жену. Он все еще на что-то надеялся! Только вот на что! Она не понимала, а скорее даже не желала понимать. После последнего избиения, когда она десять дней провалялась в шикарной отдельной палате, в окружении цветов, охраны и расшаркивающихся медицинского персонала, Лина решила бежать. И бежать в ту страну, с которой ее связывала дружба единственной подруги, что уехала вместе со своим больным раком мужем. Но он все же скончался, и она осталась, осталась в госпитале, где он лежал, в городе, где располагалось это медицинское учреждение, и в стране, где уже привыкла и ей дали вид на жительство, как еврейке по матери. Она и Лину звала к себе, когда та прилетала к ней на месяц полтора, отдохнуть в шикарном и дорогом отеле Тель-Авива. Но та смеялась и обещала, что «ежели что, то обязательно». И вот сейчас она летела в эту страну, но без встреч с подругой, так как не хотела ту подставлять, ибо ее мучитель тут же первым делом будет искать ее там.
