Шел четвертый год войны… - Александр Павлович Беляев

Генерал Тарасов прочитал донесение и дважды подчеркнул красным карандашом строки: «По данным разведки, в течение ночи с 6 на 7 июня через станцию Панки в северо-восточном направлении проследовали три эшелона». Подчеркнул и бросил карандаш на стол. И даже не стал смотреть на карту: дескать, куда же их в этом направлении повезли? И так отлично знал, что железнодорожная ветка от Панков на северо-восток уводила в лес и там бесследно исчезала, скрываясь в непроницаемой лесной чаще. И никакой разведке: ни воздушной, ни конной, ни пешей — не удалось до сих пор установить, что там, в этом лесу, происходит, зачем и с чем идут туда по ночам эшелоны, что туда привозят или что увозят оттуда через Панки на запад. Впрочем, неясно было не только это. Было совершенно непонятно и то, куда вдруг деваются и сами составы с паровозами, вагонами, платформами, стоит им только зайти в этот лес. Будто проваливаются сквозь землю или ныряют в какой-то сказочный туннель. А между тем этим лесом, который на закодированных картах значился как «Глухой», в штабе армии интересовались уже давно. Еще когда армия стояла в обороне и операторы только разрабатывали предстоящую наступательную операцию на всю ее глубину, они уже тогда предусматривали в качестве возможного варианта контрудар противника по войскам армии именно из этого леса. Тогда это был хоть и возможный, но маловероятный вариант. Потому что тогда лес «Глухой» был в глубоком тылу немцев. А теперь, когда армия в результате наступления продвинулась на запад более чем на пятьдесят километров, лес навис над ее правым флангом вполне реальной угрозой. Но, хотя он стал ближе к боевым порядкам армии, он не перестал быть загадочным пятном на ее пути.

Генерал Тарасов не стал смотреть на карту, но очень внимательно посмотрел на начальника разведотдела штаба армии полковника Супруна.

— До каких же пор, полковник, мы будем гадать, кто там и что там в этом лесу? — спросил он.

Начальник разведотдела ничего не скрывал и не приукрашивал. Ему просто нечего было доложить командующему по данному вопросу. Вернее, он не мог доложить ничего нового. Поэтому он сказал то, что было на самом деле:

— Никаких сведений от последней разведгруппы, товарищ командующий, до сих пор нет.

— Когда она ушла? — спросил Тарасов.

— Пять дней назад.

— И никаких сведений?

— Ни разу на связь не выходила, товарищ командующий.

— В таком случае, товарищ полковник, вывод напрашивается только один: операция была плохо подготовлена, — решил Тарасов. — Кто возглавил группу?