Человечек? Как интересно! - Харлан Эллисон

Человечка создать очень трудно. Мне удалось. Времени потребовалось много, но дело увенчалось успехом. Он получился ростом в пять дюймов. Крошечный, очень крошечный. И создание его, сотворение его представлялось мне тогда прекраснейшей идеей.

Ума не приложу, зачем же оно мне было нужно? В самом начале, когда впервые возникла идея создать этого чрезвычайно крошечного человечка, знаю, причина имелась самая превосходная — или, как минимум, имелся превосходный замысел. Но ей-богу, не могу вспомнить сейчас, в настоящий момент, — вспомнить, что это было. Слишком уж много воды утекло с того момента понимания.

Но я же знаю, причина имелась очень хорошая! Тогда.

Первыми его увидели мои коллеги по лаборатории Технологического имени Элеоноры Рузвельт. Они сочли, что это интересно.

— Как интересно! — произнёс кто-то. И мне подумалось, что это правильное отношение — отношение к человечку, который делает лишь одно: стоит, с удивлением и восхищением смотря вверх на столпившихся вокруг великанов.

Особых хлопот он не вызвал. Договориться о пошиве для него одежды оказалось несложно. Достаточно было пойти на курсы кройки и шитья к моей знакомой. К молодой женщине, очень симпатичной молодой женщине по имени Дженнифер Каффи. Наши попытки сблизиться ни к чему не привели — думаю, мы просто не сошлись характерами, — но приятельские отношения сохранились. На вопрос: не затруднит ли её подыскать человечку несколько нарядов? — она ответила:

— Ну, ему будет маловата одежда из гардероба, скажем, Кена, дружка Барби. К тому же кукольные наряды могут оказаться не в меру шикарными. Нужно шить — и я, само собой, быстренько соображу вам комплект-другой. Пусть не «от кутюр», но выглядеть он будет вполне прилично. А вы каких вещей-то вообще хотите?

— Лучше, наверное, костюмы. Вряд ли он будет активно двигаться или заниматься спортом... Точно, почему бы нам не остановиться просто на паре костюмов? Плюс красивые рубашки и, пожалуй, галстук или два.

И сделано всё это было просто замечательно. Он всегда выглядел щегольски одетым, изящным, дерзким, но внешне довольно серьёзным. Не с занудством, как у адвоката, который надувается от собственной важности, а со сдержанным достоинством. И верно, мой адвокат, Чарльз, сказал о нём:

— Есть у него этакая повседневная элегантность...

Обычно человечек просто стоял, сунув руку в карман брюк, — пиджак застёгнут, узел галстука плотно подтянут к воротничку — и с удовольствием озирал всё вокруг. Порой во время прогулок (мне хотелось пошире открыть перед ним мир) он наклонялся вперёд, выглядывал из кармана моего пиджака, ухватившись за край, чтобы не выскользнуть, и пищал странноватым тенором.