Не спится деду Артему. Роятся в голове тоскливые мысли, давит и давит подушка…
Черт ее знает, эту подушку! Сколько лет проспал без кручины, а нынче будто кто булыжников в нее насовал. Вспушит ее Артем, взобьет, повернет и так и этак, а уляжется — снова давит.
— Слышь, Катюша, проснись!..
— Видела я сон, Артем! Ох, и поганый сон! — бабка даже глаза прижмуряет, до чего поганый. — будто принесли нам повестку в суд, и будто написано в той повестке: «От лица всего колхоза явиться с ответом деду Артему».
— И принесут! — кричит дед Артем в самое ухо бабке Катюше. — Без всякого сна принесут!..
Обидевшись на вещий катюшин сон, Артем отворачивается и затихает. Молчит и бабка. Маятник стенных часов равнодушно считает секунды: раз, два, три...
Чего же не спится деду Артему?
Нынче вечером было у них в колхозе «Рассвет» собрание. Разные вопросы решали. И по культуре и по хозяйству. А в самом конце, когда все уж за шапками потянулись, взял слово председатель, Илья Ильич:
— Погодите, товарищи, малость. Вопрос в разном есть. Так. Проезжал наш обоз, в пятницу дело было, через соседский хутор Веселый. Так. Дорога, стало быть, там проходит, потому и проезжал, не в этом дело. Так. И было на веселовском общественном колодце ведро. До тех пор было, пока наш обоз не проехал... Стыд и срам! Неизгладимое пятно на весь колхоз! Кто-то, стало быть, из наших обозников посягнул... Так. Теперь председатель ихний Лука Ильич, мне и говорит: «Верните, а не то осрамлю. Во всех хуторах абсолютно. В газету районную напишу, в суде походатайствую. Пускай, говорит, этот прохвост, посягнувший на наше добро, а на вашу честь, отнесет ведерко обратно. Нынче ночью, если днем совестится. Не будет утром ведра, на себя пеняйте». Так мне сказал Лука Ильич. Да и сами вы его хорошо знаете: на слово не очень воздержанный и полушку общественную не простит. Конечно, могу я отослать веселовцам и свое ведерко, похлеще ихнего, но не в ведерке ж дело! Хочется мне, чтобы сам посягатель отнес, чтобы совесть в нем всколыхнулась…
Сумрачные разошлись рассветовцы по домам.
Вот и не спится теперь деду Артему. Месит кулаками подушку, ворочается с боку на бок, вздыхает.
— Бабка, Катюша! А вдруг посягатель не отнесет? Что тогда? А? Пятно на колхоз? Да я ж, Катюша, вот этими руками честь его добывал. Али не жалко мне нашей чести?.. И пойдет, значит, по округе молва: дескать, рассветовские колхозники на ведерко соседское позарились. Срамота! Бабка, Катюша! Вот что я, значит, придумал. Это наше... ведерко новое... давай отнесу! А?
